Читать книгу "Брад - Кеннет Дж. Харви"

Брад знал: Земля вертится. Даже замечал иногда, что плывет вместе с ней сквозь неподвижный ветер. Брад выходил в поле и, грузно раскачиваясь, словно могучий корабль в одиночном плавании, отдавался во власть стихиям. И понимал: Земля вертится.

Так подсказывало тело. Других учителей, кроме разве что папы с мамой, у Брада за тридцать один год жизни не случилось.

Орбиты планет и тому подобное он затвердил накрепко. А вот к знаниям поважнее и попроще разум Брада остался глух.

Частенько, когда они с отцом выгоняли лошадей в поле, Брад вставал на колени и, наклонившись всем своим массивным телом, прижимался лицом к цветам. Он улыбался, маленькие, близко посаженные глазки начинали весело светиться над кнопкой носа. Брад обожал шелковистые лепестки. Он терся о них щеками и губами, и ему казалось, что цветы его целуют. От этого становилось щекотно, Брад тихонько смеялся, прикрывая рот толстыми короткими пальцами.

Цветы завораживали его, он мог смотреть на них часами. Он считал их маленьким чудом, ликами Бога. Про Бога Брад знал. А еще знал, что есть рай и ад.

— В раю мир, покой и тишина, — однажды сказал ему отец. — А еще есть ад — в нем все наоборот. Там дым, огонь и шум.

Брад поднял голову и с любовью посмотрел на отца, не переставая гладить лепестки. Голова кружилась от восхитительного аромата, щекотавшего ноздри. Для Брада эти цветы пахли гораздо слаще, чем для любого другого. Он глубоко вздохнул. Ноздри взволнованно затрепетали, как у лошади, простого существа, чей ум исчерпывается чувствами и ощущениями.

Разум Брада был ясен и чист. В отличие от обычных людей Брад не был способен на сложные рассуждения. Глаза его двигались медленно, он наблюдал, он воспринимал фактуру предметов, цвет и форму. Брад видел вокруг себя лишь красоту окружающего мира. Все для него было просто и понятно. Когда Брад созерцал величие природы, его толстые губы дрожали и растягивались в улыбке, обнажая кривые зубы.

Браду и в голову не приходило куда-нибудь перебраться. Здесь ему было хорошо. За всю свою жизнь он покинул ферму только один раз. Маленьким мальчиком он часто бродил вдоль грязной дороги, вел пальцами по штакетинам деревянного забора и разглядывал свои руки. Брад знал, что больших пальцев не хватает, знал, что родился без них, и эта отличительная черта делает его особенным, непохожим на отца или мать. Но в то же время похожим. Отцовскую ферму окружал белый, тщательно выкрашенный забор.

Как-то раз Брад гулял, считая шаги (не цифрами, хотя цифры он знал, а каким-то своим, никому не ведомым способом), и наконец дошел до того места, где забор кончался, а дорога становилась черной и гладкой.

Брад осторожно шагнул на нее. Ощущение под ногами было ни на что не похоже. Слишком ровно. Слишком твердо. Неправильное ощущение. Тут какой-то подвох. Впереди эта странная мертвая дорога изгибалась и исчезала за небольшим зеленым холмом.

Брад испугался. Он понял, что здесь начинается что-то очень злое и ужасная чернота дороги — тому доказательство. У Брада задрожали колени. Он попятился, развернулся и неуклюже побежал, спотыкаясь и падая. Несуразные конечности замелькали в воздухе.

Дыхания не хватало, горячий воздух толчками вырывался из легких. Брад мчался назад к ферме. Мокрая от пота рубашка липла к груди. Браду казалось, что черная дорога стала огромной страшной тучей и летит за ним по пятам. Он почти слышал, как острые кривые когти рассекают воздух у него за спиной. Больше он с фермы не отлучался.

…В тот день Брад стоял посреди поля и слушал кузнечиков. Солнце клонилось к западу, прохладный ветерок забирался под рубашку. Брад понюхал рукав и улыбнулся. В небе кружились две вороны. Они беззаботно каркали — звали полетать вместе с ними. Брад встал на цыпочки и вытянул руки, словно хотел дотянуться до птиц. А те, сделав прощальный круг, скрылись за деревьями на краю поля. Брад опустил голову и посмотрел на цветы.

— Не летаю. — Он засмеялся, прикрыв рот рукой, и подмигнул цветам. В ответ они согласно закивали — это пронесся над полем ветер.

— Да, — подтвердил Брад. — Да уж вот. Не летаю.

Он качал головой до тех пор, пока не услышал, что его зовут. Брад сразу посерьезнел и обернулся. Он увидел вдали маленькую-маленькую повозку и маленького-маленького отца. Отец странно взмахнул руками и ногами и упал на землю.

Брад начал понимать, что происходит. Он в ужасе, открыл рот, но нужное слово вспомнилось не сразу.

— Папа!

Ноги сами понесли вперед. Может, это земля уронила отца? Брад замер, но никакого движения не почувствовал. Его захлестнуло одиночество и мрачные предчувствия.

В полной тишине снова раздался крик отца, и Брад поспешил через поле в сторону сарая. С каждым шагом тело все настойчивее убеждало торопиться. Он даже запыхался, пока влез на вершину невысокого холма Брад остановился шагах в двадцати от того места, где на земле возле колеса повозки темнело что-то бесформенное. Как быть дальше, он не знал. Брад сделал еще два робких шага и изо всех сил стиснул одну ладонь другой.

— Папа, — сказал он, не отрывая взгляда от неподвижного тела.

Отец не двигался. Брад уже твердо знал, что случилось. Давным-давно то же самое произошло с мамой. Она упала, и больше Брад ее не видел. Только ощущал ее присутствие на ферме, словно мама растворилась в воздухе. Порой неизвестно откуда долетал ее запах, и тогда Брад сразу вспоминал мамино лицо. Наверное, так она приходила в гости. Ясно было одно: мама поселилась на ферме. Не на той же, так на такой же. Только расположенной в каком-то очень-очень хорошем месте.

Брад ждал, что мама вот-вот покажется, неслышно проплывет по воздуху и ляжет рядом с отцом. Взгляд шарил по заросшему пустырю перед сараем. Слово «папа» перекатывалось в горле, но произнести его не получалось. Брад решил, что сейчас оно исчезнет, а вслед за ним — и папино тело, пустая ненужная оболочка Брад простоял несколько часов, изредка потирая ладони. И каждую секунду ждал, что папа растает на глазах.

Брад пнул комок глины. В груди заклокотал смех, потому что когда-то папа рассказывал, будто конец — это очень счастливое время, а вовсе не грустное. Счастливое время.

Брад прикрыл рот и захихикал. Но вскоре лицо его погрустнело, смех показался неуместным. Брад и сам до конца не понимал, что чувствует. Он все стоял и стоял над телом, иногда смеялся, иногда плакал. Потихоньку спустилась ночь, и черты отца начали растворяться во тьме. Все вокруг стало твердым и густым, мрачные тучи закрыли землю.

— Нету, — сказал Брад в непроглядную тьму.

Он встал на колени перед верандой. От ночной земли веяло прохладой. У повозки фыркали лошади. Брад представил, как они легко и свободно скачут по полю, на котором отец всегда отпускал их порезвиться.