Читать книгу "Человек звезды - Александр Проханов"

Губернский приуральский город П. расположился растянуто и длинно по берегу студеной полноводной реки, которая вдруг становилась лазурной, как крыло сойки. И если долго смотреть на эту сгустившуюся синеву, то вдруг захватывало сердце от странного восхищения, которое граничило с ужасом, словно в тебе отрывалась бездна, и ты мог лететь в нее, пролетая тысячелетия и геологические эры, приближаясь к первому дню творения.

В древности здесь обитали племена, которых греческие историки живописали как людей с песьими головами и совиными лапами, признавая за ними способность перевоплощаться из человека в животное. Знаменитый «звериный стиль» бронзовых браслетов, ожерелий и гребней, найденных в захоронениях, подтверждал мнение греков. С великим искусством в орнамент украшений были вплетены травы, цветы, скачущие олени, бегущие волки, летящие птицы. И среди них попадались странные химеры с головами людей и телами кабанов, или же люди, у которых вместо рук были крылья, или журавли на человечьих ногах. И среди этих загадочных гибридов то и дело встречались фигуры в масках, пляшущие и бьющие в бубен.

По обоим берегам реки близко к поверхности выходили рудные жилы железа и меди, а также залежи кристаллической соли. Местные жители определяли месторождения по цветам, которые были пропитаны медью, железом или солью. Были ярко-желтые, или красно-ржавые, или белые, с голубоватым отливом.

Русские промышленники, пришедшие на Урал за рудой, строили заводы и плавильные печи. Возводили среди лесов и бревенчатых изб белоснежные, с каменными завитками, церкви. Шаманы и колдуны покидали капища и уходили поглубже в леса. Да, видно, не далеко. Потому что в церквях появились резные, из дерева, апостолы, святые и ангелы, чем-то странно напоминая языческих идолов, что устанавливались колдунами в священных рощах.

Город П. славился пушечных дел мастерами. Пушки, отлитые на местном заводе, воевали во всех русских войнах. И в память об этих войнах в разных частях города на постаментах стояли орудия. Одно из них, не уступающее в размерах Царь-пушке, имело форму огромной длинной бутылки. Из нее Иван Грозный сам палил по Казани, и если приложить ухо к жерлу, то услышишь несвязное лопотанье, будто бы татарскую речь. Другая пушка на высоких деревянных колесах пересекла вместе со Скобелевым Устюрт и срезала в Бухаре зеленый флаг эмира. Третья пушка, зеленая длинноствольная гаубица, стреляла по Рейхстагу до тех пор, пока ни капитулировала Германия, и последний невыпущенный снаряд так и остался в стволе.

Город П. был известен тем, что в последние годы Советского Союза, перед самым его закатом, стали появляться неопознанные летающие объекты в виде серебристых ромбов, от которых ночью становилось светло как днем. В газетах писалось, что инопланетяне облюбовали город П. с его подземными катакомбами, оставшимися от соляных и железорудных шахт, и там гнездятся целые эскадрильи летающих ромбов. Один из ромбов потерпел катастрофу, взорвавшись высоко над городом. Вспышка озарила небо, как ночное солнце, превратилась в сверкающее облако, из которого вышла прозрачная светящаяся великанша с распущенными волосами и прошла по небу, исчезая за лесами.

Город П., несомненно, обладал какой-то тайной, быть может, связанной с колдунами и шаманами или инопланетными существами, или иной призрачностью, заставлявшей думать, что это поселение вместе с церквями, заводами, памятниками в один прекрасный день снимется с места и улетит в светящиеся летние небеса. Или уплывет вниз по синей студеной реке. Или уйдет под землю, и на его месте вырастут леса, поселятся лоси и кабаны, и на болотах вновь заведутся журавли с человеческими ногами.

Если заглянуть в глаза иному обитателю города, то сначала увидишь чистую наивную синеву, как у целомудренного ребенка. Затем чем-то замутятся глаза, наполнятся дымом, и промерцает зловещая волчья вспышка. А потом обнаружится такая бездонная жуть, что лучше бы убраться подобру-поздорову, да и помолиться в церкви святым и угодникам.

Именно в этот город П. летним утром по федеральной трассе въехала просторная иномарка представительского класса и за ней утомленная фура с номерами восточноевропейской страны. Фура свернула на грузовую стоянку, а машина подкатила к лучшей гостинице города, и из нее показался смуглый водитель сумрачного вида, с кудрями до плеч, похожий на цыгана. Отворил заднюю дверцу и помог выйти господину средних лет, в мешковатом костюме, с невыразительным пресным лицом, маленькими неяркими глазками, с брюшком под небрежно заправленной рубахой. Сквозь редкие белесые волосы проглядывала розовая кожа, бесцветные брови были почти незаметны, походка его была нетвердой и семенящей. Единственно, что бросалось в глаза, это родимое пятно на лбу, яркое, как лепесток мака.

Господин прошел в гостиницу, а шофер внес за ним странную деревянную скульптуру, сколоченную из прямоугольных брусков, выкрашенных в красный цвет. Вместо головы у скульптуры был деревянный цилиндрик, и вся она напоминала робот, построенный из элементов детского конструктора. Господин заполнил у стойки анкету, взял электронный ключ и направился к лифту. Лифтер в фиолетовом мундире захотел помочь шоферу, потянулся к скульптуре, но из деревянного цилиндрика вырвалась ветвистая молния, опутала лифтера, словно щупальца осьминога, и швырнула в сторону, так что лифтер влетел в крону искусственного, стоящего у входа дерева, да там и застрял. Лифт унес господина и его шофера на этажи, а лифтер продолжал висеть в дымящихся фиолетовых лохмотьях.