Читать книгу "Пограничники Берии. «Зеленоголовых в плен не брать!» - Владимир Першанин"

Весна сорок первого года выдалась на Волыни холодная, с частыми дождями. В конце мая пришло тепло. Сплошным ковром вымахнула изумрудная трава, зеленели буковые рощи, тянулись вверх вековые платаны и огромные корабельные сосны.

Пограничный секрет в составе двух человек лежал на правом берегу реки Сан. Этот приток Вислы, неширокий в среднем течении, еще не вошел в берега и катился быстрым мутным потоком на северо-запад.

Сержант Николай Мальцев всматривался в тающую пелену утреннего тумана. Его напарник, Петро Чернышов, тоже делал вид, что внимательно наблюдает. Но парень к концу дежурства устал и порядком замерз. В первой половине июня ночи в здешних местах прохладные и влажные.

Пограничный секрет – та же засада. Утомительное наблюдение в укрытии за всем, что происходит в пределах видимости. Короткая ночь показалась Чернышову бесконечно долгой. Он находился на заставе около трех месяцев и, в отличие от Мальцева, еще не успел привыкнуть к ночным бессонным дежурствам. Хотя перед этим давалось полдня, чтобы хорошенько выспаться.

В очередной раз встряхивая головой, Чернышов почувствовал, как его плечо больно сжали пальцы сержанта. Поперек течения быстро двигалась плоскодонка, в которой угадывались три человека. Один из них умело и бесшумно работал веслами. Шла она со стороны польского (скорее немецкого) берега. Лодка причалила шагах в восьмидесяти ниже по течению. С нее спрыгнули двое, оттолкнули плоскодонку, а человек на веслах так же быстро погнал свою легкую посудину снова к левому берегу.

Все это происходило практически бесшумно. Чернышов слышал журчание воды на перекате, стук колес далекого поезда, плеск крупной рыбины, догоняющей добычу. Но впервые увиденный переход границы поразил его своей быстротой и призрачным беззвучием. Он понял, если бы не Мальцев, сам Петро прозевал бы лодку – слишком стремительно все происходило.

Действия наряда в таких случаях отрабатывались десятки, если не сотни раз, на занятиях в учебном отряде и позже на заставе. Сбросив шинели, оба пограничника бежали наперерез людям с другой стороны. Мальцев с автоматом ППД, Чернышов с винтовкой. Чужаки, увидев пограничников, бросились в разные стороны.

– Беги за тем, – отрывисто приказал Чернышову сержант. – Не упусти.

Человек, за которым бежал сам Мальцев, носил обычную одежду местных жителей: пиджак, брюки с напуском, сапоги.

– Стоять! Вы нарушили государственную границу.

Это было обязательное предупреждение. Совершенно ненужное для людей, прекрасно знавших, что они делают. Мальцев, служивший без малого два года, не сомневался, что догонит чужака, хотя тот бежал довольно быстро, лишь изредка оглядываясь. Николай прибавил ходу, а нарушитель вдруг исчез.

Сержант тоже остановился. Он догадался, пришелец с другой стороны укрылся за деревом, а что последует за этим, один бог знает.

– Выходи на открытое место, иначе открываю огонь.

Мальцеву не нравились эти игры в прятки. В конце зимы нарушитель, которого он поймал, не пытался убегать, а сразу поднял руки. Но с зимы многое изменилось. И переходы пошли чаще, и на левом берегу прибавилось немецких войск. Нарушители стали решительнее, наглее и несколько раз вступали в перестрелку с пограничниками.

Мальцева беспокоило и то, что его напарник упустит второго чужака. Время тянуть было нельзя, но и срываться без оглядки вперед показалось сержанту рискованным. Николай уже приобрел за время службы то, что называется чутьем. Он повидал контрабандистов, беженцев, обычных крестьян, навещавших через границу родственников. Попадались люди с военной выправкой, непонятным взглядом, кое-кто имел при себе оружие.

С такими разбирались в особом отделе пограничного отряда и называли их киношным словом «шпион», которое сами погранцы употребляли редко. Чаще именовали их нарушителями, чужаками. Сейчас Мальцев явно почувствовал опасность.

– Вылезай, если не хочешь словить гранату. Быстрее.

В утреннем лесу негромкие слова были слышны далеко. Николай щелкнул затвором, сделал один и другой осторожный шаг. Услышал голос напарника, преследующего второго нарушителя, и в тот же миг ударил выстрел.

Пуля прошла в полуметре. Свист и щелчок о сосну заставили Мальцева отшатнуться. Человек в сером пиджаке выстрелил еще раз. Сержант увидел в его руке длинноствольный маузер, а пуля разрезала воздух совсем близко.

– Доиграешься. Бросай оружие!

Третья пуля выбила оранжевое облачко сосновой коры. Острая щепка вонзилась в шею. Игра разворачивалась по-крупному. Чужак знал, что пограничникам предписывалось открывать огонь в крайнем случае. Рассчитывал если не подковать сержанта, то приумерить пыл, остановить, а затем скрыться.

Дальше по склону холма начиналась густая чаща, в которой человек мог раствориться бесследно. Николай дал очередь, целясь в ноги. Здесь, на пограничном рубеже, существовали свои законы. Если в тебя стреляют, то сто китайских предупреждений не делают. По крайней мере те, кто постиг службу и не оглядываются на осторожные инструкции, которые можно толковать по-разному.

Приклад автомата ППД, к которому Мальцев привык как к родному, толкнул в плечо отдачей. Очередь взбила фонтанчики сухой хвои у ног бежавшего. Человек обернулся. Чего ты машешь своим маузером? Жри!

Пули хлестнули по сапогам, чужак вскрикнул, выронил оружие и покатился по земле, зажимая левую ногу. Мальцев, подбежав, отбросил в сторону маузер и наклонился над раненым.

Кажется, перестарался – левая нога перебита, вторая тоже прострелена. Из дырок в сапоге и штанины толчками вытекала кровь. Николай действовал быстро, прислушиваясь к шуму и голосу Чернышова на берегу.

Накладывать шину было некогда. Перетянул жгутом ноги под коленями, связал куском бечевки руки за спиной. Поймал наполненный болью и ненавистью взгляд мужика лет сорока пяти.

– Если подохну… перед своими же ответишь.

Это не украинец и не поляк. Судя по говору, русский. Похоже, из бывших офицеров.

– Полежи, отдохни. И не дергайся.

Подобрав маузер, кинулся к реке. Пробегая мимо тайника с телефоном, прикинул: может, позвонить сначала на заставу? Не захотел терять минуту на объяснения дотошному дежурному. На заставе наверняка слышали стрельбу, поймут, в чем дело. Важнее выяснить, что там у Чернышова.

Выскочив на берег, увидел странное зрелище. Петро Чернышов стоял, держа винтовку наготове, целясь в человека, с поднятыми руками медленно отступавшего по воде.

– Стоять! – время от времени кричал Чернышов и угрожающе двигал стволом.

– Стою, стою, – послушно отвечал нарушитель, парень лет двадцати трех, и делал пару шагов в сторону левого берега. – Только не стреляй… я поляк. Понял? Мирный поляк.