Читать книгу "Смертельная игра - Фрэнк Толлис"

В тот день была сильная буря. Я хорошо это помню, потому что мой отец, Мендель Либерман, предложил встретиться за чашкой кофе в «Империале». У меня было сильное подозрение, что он что-то задумал…

Огромная черная туча поднималась из-за Оперного театра, как извергающийся вулкан в клубах адского дыма и пепла. Она была такая громадная, что казалось, приближается конец света — грандиозная катастрофа масштаба Помпеи. В таинственном янтарном свете все окружающие здания приобрели желтоватый оттенок. Возвышающиеся на крышах статуи — античные фигуры и триумфальные орлы — казались вырезанными из затвердевшей серы. Вспышка молнии прорезала тучу, как поток расплавленной лавы — склон вулкана. Земля дрогнула, воздух пришел в движение, но дождь все не начинался. Приближающаяся буря будто копила силу, чтобы затопить все вокруг.

Звон трамвайного колокольчика вывел Либермана из задумчивости и отогнал несколько конных экипажей с рельсов.

Сидя в вагоне, Либерман гадал, зачем отец хочет его видеть. В самой встрече не было ничего удивительного — они часто встречались за чашкой кофе. Странность заключалась, скорее в том, как было сделано это приглашение. Голос Менделя был необычно напряженный — пронзительный и настораживающий. Небрежность его тона казалась неубедительной и явно свидетельствовала о попытке, возможно бессознательной, замаскировать какой-то мотив. Но что бы это могло быть?

Движение на Картнер-Ринг было весьма оживленным, и трамвай замедлил ход, так что Либерман выпрыгнул, не дожидаясь остановки. Он поднял воротник каракулевого пальто и поспешил в ресторан.

Несмотря на то что столы были уже накрыты к обеду, в «Империале» кипела работа. Официанты с высоко поднятыми серебряными подносами лавировали между столами, посетители оживленно беседовали. В дальнем углу пианист играл мазурку Шопена. Либерман протер запотевшие очки носовым платком и повесил пальто на вешалку.

— Добрый день, герр доктор.

Либерман узнал голос и, не оборачиваясь, ответил:

— Добрый день, Бруно. Как дела?

— Все в порядке, господин доктор, спасибо.

Когда Либерман повернулся, официант продолжил:

— Прошу сюда. Ваш отец уже здесь.

Бруно указал на столик в дальнем углу и повел Либермана через оживленный зал. Мендель сидел, спрятавшись ото всех за листами «Винер цайтунг».

— Герр Либерман, — позвал официант.

Мендель сложил газету. Это был очень полный человек с солидной бородой и густыми бровями. Лицо его можно было бы назвать суровым, если бы не множество морщинок, выдававших в нем человека, который не прочь посмеяться.

Официант добавил:

— Ваш сын.

— А, Максим! — воскликнул Мендель. — Вот и ты! — В голосе его прозвучало некоторое раздражение, будто его заставили ждать.

Выдержав паузу, Либерман ответил:

— Но я пришел раньше времени, отец.

Мендель взглянул на карманные часы.

— Верно. Ну, садись же, садись. Мне еще один кофе «Фарисей» и… Макс, закажешь чего-нибудь? — предложил он сыну.

— «Мокко», пожалуйста.

Официант сдержанно поклонился и исчез.

— Итак, — начал Мендель, — как твои дела, мой мальчик?

— Очень хорошо, отец.

— Ты похудел.

— Да?

— Да. И выглядишь уставшим.

— Я не заметил.

— Ты хорошо питаешься?

Либерман рассмеялся:

— Если уж питаюсь, то хорошо. А как твои дела, отец?

Мендель скривился.

— А, по-разному. Знаешь ведь, как это бывает. Я хожу к тому специалисту, которого ты порекомендовал, к Пинчу. Вроде получше. Но со спиной все по-прежнему.

— Очень жаль.

Мендель отмахнулся от замечания сына.

— Будешь что-нибудь есть? — Мендель придвинул ему меню. — Судя по твоему виду, тебе это необходимо. Пожалуй, я возьму штрудель с творогом.

Либерман стал изучать длинный список десертов: яблочный торт, пирожное с кремом, трюфельный торт, яблочный штрудель. Перечень занимал несколько страниц.

— Мать передает тебе привет, — сказал Мендель, — и интересуется, когда сможет опять тебя увидеть. — Его лицо выражало что-то среднее между сочувствием и упреком.

— Извини, отец. В последнее время я очень занят. Слишком много пациентов… Передай матери, что я попробую встретиться с ней на следующей неделе. Может, в пятницу?

— Тогда приходи на ужин.

— Хорошо, — согласился Либерман, внезапно почувствовав, что обязательство, которое он взял на себя, оказалось серьезнее, чем он предполагал.

Он снова обратился к меню: торт «Добос», кекс «Гугельхупф», линцский торт. Мазурка закончилась громким минорным аккордом, и по залу ресторана пробежала волна аплодисментов. Ободренный пианист изобразил на верхних клавишах игривое вступительное арпеджио популярного вальса. Сидящие у окна люди снова зааплодировали в знак благодарности.

Бруно принес кофе и замер с блокнотом и карандашом наготове.

— Штрудель с творогом, — сказал Мендель.

— Пирожное «Седло оленя», пожалуйста, — попросил Либерман.

Мендель добавил сливки в свой «Фарисей», который подавался с небольшим количеством рома, и сразу заговорил о семейном текстильном предприятии. Эта тема давно стала своего рода традицией. Прибыль выросла, и Мендель подумывал о расширении дела: можно было открыть еще одну фабрику или даже магазин. Теперь, когда сующие везде свой нос бюрократы сняли запрет на универсальные магазины, он видел в розничной торговле новые перспективы. Его старый друг Бломберг уже открыл универсальный магазин, который приносит хороший доход, и предложил ему партнерство. Обо всем этом Мендель говорил с энтузиазмом и, очевидно, ждал поддержки сына.