Читать книгу "Двойник Декстера - Джеффри Линдсей"

Естественно, на небе облака. Они затягивают небосвод целиком и скрывают дрожащую пухлую луну, которая словно откашливается, зависая над ними. Пробивается тоненький ручеек лунного света — но никакого блеска, он приглушен наплывающими облаками, низкими, вздутыми, переполненными до краев. Вскоре они разверзнутся и разразятся проливным летним дождем — очень скоро, так как им тоже не терпится сделать то, что они должны, настолько не терпится, что они готовы взорваться. Хоть и приходится изо всех сил удерживать дождь, который неизбежно прольется, причем вот-вот.

Скоро — но не сейчас, не сию секунду. Облака вынуждены ждать, набухая силой, накопившейся в них. Это подлинная, оглушительная поступь грядущего, того, что непременно случится, когда наступит время, необходимость достигнет пика и будет соответствовать моменту. Тогда станет окончательно и бесповоротно ясно — «сейчас»…

Но время еще не настало. Поэтому облака сердито хмурятся, громоздятся и ждут, нагнетая в себе потребность, напряжение растет. Скоро придет миг, обязательно придет. Всего через несколько секунд темные молчаливые облака разорвут ночную тишину нестерпимо ярким утверждением своего могущества и разобьют мрак на мерцающие осколки — и тогда, лишь тогда, придет облегчение. Тучи раскроются, и все напряжение, необходимое для того, чтобы удерживать в себе такую тяжесть, выплеснется в потоке чистейшей радости освобождения, и их восторг будет литься, заполняя мир благословенными дарами света и свободы.

Этот миг близок, мучительно близок — но время еще не пришло. А потому облака ждут подходящего момента, темнея, раздуваясь, обрастая тенями… пока еще можно сдерживаться.

А что происходит внизу, в беззвездной ночи? Здесь, на земле, в неподвижной тьме, созданной облаками, угрюмо заслонившими луну и захватившими небо? Что это такое, не знающее неба, темное, быстрое, готовое, выжидающее, скользит во мраке, точь-в-точь как облако? Оно тоже ждет, какова бы ни была его темная сущность; оно напряжено, как сжатая пружина, и подстерегает подходящий момент, чтобы выполнить задуманное, то, к чему призвано, то, что делало всегда. И этот момент подкрадывается к нему мелкими шажками, будто хорошо знает, что должно случиться, хотя ему страшно, и он чувствует ужас от приближающегося озарения, которое подбирается ближе и ближе — пока не окажется прямо за спиной, дыша в затылок и ощущая теплую пульсацию нежных вен.

Пора.

Чудовищная вспышка молнии разрывает ночь и высвечивает рослого пухлого мужчину, бегущего через лужайку, словно и он чувствует за спиной дыхание мрака. Гремит гром, снова сверкает молния — фигура приближается. Человек держит в руках лэптоп и картонную папку, он ищет ключи и опять исчезает во мгле, когда молния гаснет. Очередная вспышка — человек уже совсем близко, он крепко сжимает свою ношу и позвякивает ключами от машины. И вновь исчезает, когда опускается мрак. Внезапная тишина, такая опустошающая, как будто весь мир перестал дышать и даже мгла затаила дыхание.

А потом прилетает нежданный порыв ветра, слышится последний тяжкий удар грома, и вселенная кричит: «Пора!»

Пора.

Все, что должно случиться этой темной летней ночью, пойдет своим чередом. Небеса разверзаются, избавляясь от груза, мир вновь начинает дышать, внизу, во влажной тьме, напряжение слабеет, пружина разворачивается медленно и осторожно, мягкие внимательные щупальца тянутся к рыхлому неуклюжему, похожему на клоуна человеку, который пытается под потоками внезапного ливня открыть дверцу машины. Она распахивается, лэптоп и папка падают на сиденье, человек садится за руль, захлопывает дверцу и делает глубокий вдох, вытирая воду с лица. Он улыбается — и в улыбке сквозит легкое торжество. Он уже привык к этому ощущению. Стив Валентайн — счастливец, в последнее время колесо Фортуны то и дело поворачивалось в его сторону, и он думает, что и сегодня ему опять улыбнулась удача. Стив Валентайн считает: жизнь удалась.

На самом деле она почти кончена.

Стив Валентайн — клоун. Не шут по жизни, не веселая карикатура на нелепую рутинность бытия. Он настоящий клоун, который дает объявления в местных газетах и выступает на детских вечеринках. К сожалению, он живет не ради веселого и невинного младенческого смеха, и порой ловкость его рук выходит из-под контроля. Его дважды арестовывали, когда родители сообщали полиции, что нет необходимости отводить ребенка в темную комнату, чтобы показать, как сделать животное из воздушного шарика.

Оба раза Валентайна освобождали за недостатком улик, но он понял намек, и больше никто не жаловался — за неимением такой возможности. Нет, он не перестал развлекать детей. Конечно, нет. Леопарды не меняют своих пятен — не изменился и Валентайн. Он стал мудрее и злее, как раненый хищник. Он вел долговременную игру, полагая, будто нашел способ играть вечно, не платя.

Он ошибается.

И сегодня ему придет счет.

Валентайн живет к северу от аэропорта Опа-Лока в старом доме, которому самое малое лет пятьдесят. На улице перед домом стоят брошенные автомобили, некоторые из них сожжены. Здание слегка вибрирует, когда в небе пролетают реактивные самолеты, заходя на посадку или набирая высоту, и их шум смешивается с постоянным гудением транспорта на ближайшем шоссе.

Квартира Валентайна — номер одиннадцать, на втором этаже. Из окна открывается отличный вид на убогую детскую площадку с ржавыми лесенками, покосившейся горкой и баскетбольным кольцом без сетки. Валентайн выставил на балкон потрепанный шезлонг, чтобы обозревать двор в свое удовольствие. Он может сидеть здесь, потягивая пиво, и наблюдать за играющими детьми, с наслаждением выстраивая планы, как он однажды сам с ними поиграет.

Что он и делает. Насколько нам известно, Валентайн поиграл как минимум с тремя мальчишками. Может быть, их было больше. За последние полтора года из близлежащего канала трижды выуживали маленькие трупы. Детей сначала насиловали, а потом душили. Все мальчики — из этого района, то есть из бедных семей, возможно, живущих здесь нелегально. Родители вряд ли могли обратиться в полицию, даже когда их дети погибали, а потому такие ребятишки — идеальные жертвы для Валентайна. Так случалось по крайней мере трижды, и у полиции не нашлось никаких зацепок.

Но у нас они есть. И более того, мы точно знаем. Стив Валентайн наблюдал за малышами, играющими на площадке, а потом уводил их в темноту и обучал последней игре собственного изобретения, после чего сбрасывал в грязную воду замусоренного канала. Затем он, удовлетворенный, возвращался на допотопный шезлонг, открывал банку пива и обозревал площадку в поисках нового маленького друга.