Читать книгу "Сигнал бедствия - Клайв Касслер"

Было воскресенье. Стояла невыносимая жара. На наблюдательном пункте военно-воздушной базы «Брейди» дежурный оператор прикурил сигарету от дымящегося окурка, вытянул ноги, положил их на переносной кондиционер и продолжал ждать, когда что-нибудь произойдет.

Ему было невыносимо скучно, и для этого были причины. По воскресеньям полетов было мало. В действительности, их почти совсем не бывало. Военные пилоты и их самолеты редко появлялись в этот день в средиземноморском районе, особенно, если в тот момент не наблюдалось никаких международных политических осложнений. Время от времени самолет мог приземлиться или улететь, но чаще всего это были остановки для быстрой заправки горючим, когда какая-нибудь важная персона спешила попасть на конференцию где-нибудь в Европе или Африке.

Дежурный оператор уже в десятый раз после того, как заступил на дежурство, изучал большое табло расписания полетов. Вылетов не было, единственный ожидавшийся прилет значился на 16.30, почти пять часов назад.

Парень был молод, чуть старше двадцати лет, и решительно опровергал мнение о том, что светловолосые люди не могут сильно загореть; там, где кожа была видна, она походила на темный орех, покрытый пушком светлых платиновых волос. Четыре нашивки на его рукаве указывали на звание старшего сержанта, и хотя жара достигала 37 °С, подмышки его формы цвета хаки не были влажными. Воротничок рубашки был расстегнут, галстук отсутствовал; такая манера считалась нормальной и разрешалась в военно-воздушных частях, располагавшихся в тропиках.

Он наклонился вперед и направил струю кондиционера так, чтобы прохладный воздух обдувал его ноги. Новое положение, казалось, удовлетворяло его, и он улыбнулся освежающим струям. Затем, сцепив руки за головой, он откинулся назад, уставившись в металлический потолок.

Навязчивое воспоминание о Миннеаполисе и девушках, дефилирующих по Николлет авеню, возникло у него в памяти. Он снова подсчитал, что ему осталось вытерпеть здесь пятьдесят четыре дня до отправки назад, в Штаты. Когда проходил очередной день, он торжественно зачеркивал его в маленькой черной записной книжечке, которую носил в нагрудном кармане.

Зевнув, уже, наверное, в двадцатый раз, он взял бинокль, лежавший на подоконнике, и осмотрел самолеты, которые стояли на темной асфальтовой полосе, вытянувшейся перед наблюдательным пунктом.

Взлетная полоса располагалась на острове Тасос в северной части Эгейского моря. Остров был отделен от Греческой Македонии шестидесятимильной водной полосой, которую часто называли проливом Тасос. Сама территория острова состояла из ста семидесяти квадратных миль скал, леса и обломков исторических памятников первого тысячелетия до нашей эры.

Брэйди Филд, как персонал чаще всего называл базу, была сооружена согласно договору между США и Грецией в конце шестидесятых годов. Кроме десятка реактивных самолетов F-105, здесь постоянно базировались еще два монстра С-133, два грузовых транспорта, похожих на пару толстых серебряных китов, сверкавших под ярким Эгейским солнцем.

Сержант направил бинокль на дремавшие самолеты в поисках признаков жизни. Летное поле было пустынно. Большинство служащих находилось в соседнем городке Панагия, где они пили пиво, загорали на берегу или дремали в прохладных укрытиях. Только одинокий военный патруль, охранявший главный вход, да смена дежурных на антенне радара, наверху, в цементном бункере, представляли собой хоть какое-то человеческое присутствие. Он медленно поднял бинокль, и его взгляд заскользил по лазоревой поверхности моря. День был яркий, безоблачный, и он легко мог различить очертания далекого берега Греции. Линзы скользнули дальше к востоку и достигли линии горизонта, где глубокие синие воды сливались с ярким синим небом. В мерцающей дымке разгоряченных волн в поле его зрения попал белый силуэт корабля, стоявшего на якоре. Он навел резкость, чтобы увидеть название корабля. Ему с трудом удалось различить крошечные черные буквы: Первая попытка.

Какое глупое название, подумал он. Смысл названия не дошел до него. Другие обозначения также темнели на борту корабля. В длинных, толстых черных полосах, нанесенных в центре корпуса корабля, виднелись вертикальные буквы НУМА, которые обозначали Национальное Морское Управление Подводных работ.

Массивный изогнутый кран находился на палубе корабля, его стрела свешивалась над водой, поднимая из глубины круглый, похожий на мячик предмет. Сержант даже смог разглядеть человека, работающего на кране, и почувствовал внутреннюю радость, что гражданским тоже приходится работать в воскресенье.

Неожиданно его визуальные наблюдения были прерваны резким голосом, раздавшимся по селекторной связи.

— Привет, Наблюдательный Пункт. Это Радар… Прием!

Сержант отложил бинокль и включил микрофон:

— Наблюдательный пункт слушает, Радар. Что случилось?

— Я обнаружил цель в десяти милях к западу.

— Десять миль к западу? — пробормотал сержант, — так ведь это над островом. Твоя цель практически над нами. — Он повернулся и еще раз взглянул на большое табло, снова удостоверившись, что по графику не было никаких полетов. — Не мог бы ты в следующий раз предупреждать меня заранее?

— Разрази меня гром, но откуда он мог появиться? — звучал удивленный голос из бункера радара. — За последние шесть часов на экране ничего не наблюдалось ни в одном направлении.

— Лучше смотреть надо было, или почаще проверять свое чертово оборудование, — проворчал сержант. Он отключил связь и схватил бинокль. Затем он вскочил и стал всматриваться на запад.

Это была… крошечная темная точка, летевшая низко над холмами и верхушками деревьев. Она перемещалась медленно: не более восьмидесяти миль в час. Несколько мгновений казалось, что она зависла над землей. А затем почти сразу начала приобретать форму. Стали вырисовываться очертания крыльев и фюзеляжа. Ошибиться было невозможно — это был старый одноместный аэроплан с двойными плоскостями крыльев и жестким рулевым механизмом. Сержант вздрогнул, когда звук стучащего мотора разорвал сухой воздух острова.

За исключением выступающего цилиндрического носа, фюзеляж имел обтекаемую форму, которая сужалась по обеим сторонам открытой кабины. Огромный деревянный пропеллер рассекал воздух, как старая ветряная мельница, передвигая допотопный самолетик над местностью с черепашьей скоростью. Ткань, покрывавшая крылья, дрожала на ветру, совсем близко были видны зазубренные фестонами края. От самого кончика оси, на которой крепился пропеллер, до задних закрылков вся машина была полностью выкрашена в ярко-желтый цвет.

Сержант опустил бинокль. Демонстрируя хорошо видимый черный Мальтийский крест, использовавшийся Германией в первую мировую войну, самолет пролетел над наблюдательным пунктом.

При других обстоятельствах сержант рухнул бы на пол, так как самолет пролетел всего в полутора метрах над наблюдательным пунктом. Но реальное привидение времен Восточного фронта так захватило все его чувства, что он застыл, как столб. Пилот помахал ему рукой из кабины. Он находился так близко, что сержант мог различить черты его лица под кожаным шлемом и очками. Призрак из прошлого ухмылялся, сжимая ручку спаренного пулемета, закрепленного на капоте двигателя.