Читать книгу "Ибо сильна, как смерть, любовь… - Инна Карташевская"

Только сейчас, когда мне уже пошел шестой десяток, и жизнь моя подходит к концу, я решаюсь рассказать о тех странных и трагических событиях, которые мне довелось пережить в юности. Теперь, когда пришло время подводить итоги, долгими ночами я лежу без сна и задаю себе вопрос, а было ли это на самом деле или только привиделось мне. Но потом перед моими глазами вновь и вновь встает его милое лицо, его нежная мальчишеская улыбка, и я понимаю, что все это действительно было, и что я все еще люблю его.

Я уже давно почтенная мать семейства, но ни мой муж, ни мой взрослый сын, ни мои любимые внуки даже не подозревают, что были в моей жизни эти несколько дней, когда Бог, снизойдя к моей одержимости, наделил меня даром совершить чудо. С тех пор прошло много лет, и я не знаю, сохранился ли у меня этот дар до сих пор или нет, ибо твердо уверена, что никогда больше не стану применять его, так как еще тогда я поняла, что все в нашей жизни предопределено, и ничего изменить мы не в силах.

В тот год, окончив университет, я вернулась в свой небольшой провинциальный город. Конечно, уезжая пять лет назад, я была уверена, что расстаюсь с провинцией навсегда. Но все оказалось не так просто. Единственной возможностью остаться в большом городе оставалось найти себе мужа, имеющего постоянную прописку. Но с этим ничего не получилось. Не то, чтобы я никому там не нравилась, наоборот, я была очень хорошенькой, и к тому же мои родители, гордые тем, что я поступила в университет в большом городе, старались изо всех сил доставать мне красивые вещи. Так что я выделялась в любой компании, и многие обращали на меня внимание, но просто дело было в том, что все эти годы я оставалась романтической дурой, желающей выйти замуж только по большой любви. Строки «Ей с детства нравились романы, они ей заменяли все…» были написаны не только о Татьяне Лариной, но и обо мне. Все пять лет я просидела в квартире своей тетки, вся погруженная в книги и мечты о Нем. Я точно знала, каким Он должен быть: конечно же, высоким, стройным, симпатичным, с застенчивой мальчишеской улыбкой и длинными ресницами. Естественно, ни о каких кривых ногах или оттопыренных ушах не могло быть и речи. Еще он должен был быть нежным, милым, немного наивным и безумно талантливым, неважно в какой области. А мне предназначалось быть ему поддержкой и опорой на всю жизнь. Такая вот романтическая чушь. Еще счастье, что мой отец смог сделать мне так называемый «вызов» из нашего районо, иначе мне вообще пришлось бы поехать на три года в село, работать учительницей в сельской школе. В 1977 году с распределением студентов было очень строго. После окончания высшего учебного заведения каждый молодой специалист должен был отработать три года там, куда его пошлет государство. А посылали, естественно, в такие захолустья, куда по доброй воле никто бы никогда не поехал. Поэтому на старших курсах все начинали стремительно жениться или выходить замуж, чтобы получить так называемый «свободный диплом». Другим выходом было письмо от какого-нибудь учреждения, которое сообщало, что страстно желает заполучить к себе на работу именно этого выпускника, и никакой другой их не устроит. Все понимали, что эти письма-вызовы берутся «по блату», но закон разрешал в таких случаях отпускать на волю несчастного выпускника, и особых препятствий таким «вызовникам» не чинили.

Вот так и получилось, что я смогла хотя бы вернуться в наш город. Отец нашел еще кое-какие связи, и меня приняли на работу в английскую спецшколу, что в нашем, обделенном элитой городке, тоже считалось довольно престижным.

В школе мне дали сравнительно немного часов, ни семьи, ни детей у меня не было, друзей я за эти пять лет растеряла, поэтому я и решила подыскать себе какое-нибудь еще занятие, чтобы заполнить свободное время. В университете у меня тоже было много свободного времени; занятия давались мне легко, с мальчиками я подолгу не встречалась, так как очень быстро в них разочаровывалась, (еще бы, при таких-то требованиях), поэтому я записывалась на все факультативные занятия и старательно их посещала. Два года я изучала журналистику и даже печаталась в нашей университетской газете. Вместе с еще одной, такой же неприкаянной, как и я, подружкой мы ходили по другим институтам, брали интервью у наиболее активных студентов и писали о них никому не интересные статьи. Вероятно, этими статьями заполняли свободные места, когда больше печатать было нечего. Но мы все-таки не бросали свою журналистскую деятельность, потому что, чего греха таить, еще и надеялись встретить где-нибудь Его, так как дурами были обе. Но, понятное дело, таких как нам было нужно нигде не водилось, и постепенно мы бросили это дело.

Теперь же, прочно осев в своей провинции, и не зная, куда себя девать, я решила попытать счастья в местной газете. А вдруг, они, сраженные моим талантом, предложат мне там постоянную работу. Все-таки работа журналиста намного интереснее, чем работа учителя. Да и людей там встречаешь гораздо больше, а ведь как-то надо же было устраивать свою жизнь.

В редакции местной газеты «Надднепрянская правда» никто особенно не обрадовался моему приходу. Но, скорее всего, и у них иногда оставались в газете пустые места, которые надо было хоть чем-нибудь заполнить. Мне стали изредка давать задания написать заметки второстепенной или третьестепенной важности. Печатали их обычно где-нибудь в средине в самом низу, и, конечно же, ничего за них не платили. Да я и не заикалась об оплате, так как была уверена, что никто мои писания не читал. Так я работала уже целый год, и хотя мне эта деятельность вообще ничего не приносила, все-таки не бросала ее, совсем уже не зная, чем заполнить пустоту в своей жизни.

В ту пятницу, которую я не забуду никогда, все начиналось как обычно. Было 16 мая 1978 года, и эта дата врезалась мне в память навечно. Утром мне позвонили в школу из газеты и дали задание. Пару недель назад в Киеве проходил конкурс молодежной песни, и первый приз получила песня композитора из нашего города. Это был совсем молодой мальчик, студент четвертого курса музыкального училища. Я уже знала о нем из передачи по местному радио, и даже слышала его «Песню без слов». Мелодия была действительно необыкновенно красивой и очень грустной, и так как жизнь моя тоже была не из веселых, поразила меня в самое сердце. Несколько дней я даже думала о нем, и он представлялся мне необыкновенно красивым, с одухотворенным лицом, и чуть ли не печатью гения на лбу. Потом я решила, что все это мои очередные фантазии, а на самом деле, он, скорее всего, самый заурядный парень, с самой заурядной внешностью, а, может быть, и вообще урод. Но все-таки после звонка я заволновалась и решила, прежде чем идти, привести себя в порядок, тем более что мне сказали, что дело не спешное, и я вполне могу принести материал в середине следующей недели. После работы, я отправилась в парикмахерскую постричься и подкрасить волосы. Еще мне нужно было обдумать свой наряд и подготовить вопросы, и вообще темы для беседы.

Всю вторую половину пятницы я этим и занималась, собираясь пойти к нему в субботу. Но назавтра, когда окончились занятия, и я увидела, как все радостно заспешили домой, до меня вдруг дошло, что на субботу все нормальные люди планируют какие-нибудь развлечения. Скорее всего, он тоже будет куда-нибудь спешить. Точно также отпало и воскресенье. Даже, если он будет дома, я же не хочу, чтобы он подумал, что мне совершенно нечем заняться в свободный день, а так как у нас в понедельник был назначен педсовет, ничего не оставалось, как идти к нему во вторник, что я и сделала.