Читать книгу "Снова убивать - Рекс Стаут"

Воскресное приложение к «Таймс» нагнало на меня зевоту. Я бросил его на стол и стал смотреть, как Вульф упражняется.

– Послушайте, этот С. Дж. Вольф вам случайно не родственник?

Вместо ответа Вульф метнул очередной дротик и попал в трефового короля.

– Хотя не похоже, судя по написанию фамилии. – Я снова зевнул. – Знаете, почему я спросил? Мне тут пришла в голову одна идея. Нам бы совсем не помешало, если бы этот С. Дж. Вольф тиснул о вас небольшую статейку в «Таймс», желательно с портретом. Материала ведь более чем достаточно! – Я ухмыльнулся, подумав про себя, что хватило бы одного портрета в полный рост. – Представляете, какая была бы реклама? Высший класс! Я уже который год за ним слежу: все статьи исключительно о знаменитостях. Тут тебе и Эйнштейн, и принц Уэльский, и «звезды» бейсбола, и король Таиланда, и три наших президента – еще говорят после этого, что Белый дом закрыт для прессы, – и прочая, прочая. Обычная публика господина С. Дж. Вольфа не интересует. Нет, серьезно, вам надо как-то попасть в эту компанию. У нас же громадные связи, наверняка можно найти кого-нибудь, кто с ним знаком. Сделать ему тонкий намек…

Вульф не обращал на меня никакого внимания. Впрочем, я и не рассчитывал, что он будет отвлекаться во время своих упражнений. Лечебная физкультура – дело серьезное. Кстати, в распорядке дня она появилась недавно – после того как он решил, что весит чересчур много (Тихому океану, видите ли, показалось, что нельзя быть таким полноводным).

А вообще Вульф почти совсем не двигается, если не считать того, что с девяти до одиннадцати утра и с четырех до шести вечера они с Хорстманом возятся на крыше с орхидеями. Но это, конечно, не прыжки с шестом.

На своем снаряде для разминки (разумеется, комнатном – на улицу Вульфа может выгнать только землетрясение или бомбежка) он занимается ежедневно с трех сорока пяти до четырех вечера. Снаряд этот представляет собой квадратную фанерку, шестьдесят на шестьдесят сантиметров, покрытую слоем пробки. На ней нарисовано широкое кольцо, разделенное лучами из проволоки на пятьдесят два сектора, и каждый сектор имеет изображение определенной карты. То есть полная колода карт с джокером, нарисованным в центральном круге. И ко всему этому прилагается набор маленьких деревянных дротиков с оперением и стальными наконечниками – по шестьдесят граммов и десять сантиметров в длину каждый. Так вот, мишень вешается на стену, игрок становится на расстоянии трех-четырех метров и бросает пять дротиков, стараясь набрать побольше очков, как в покере. Потом идет собирать свои дротики и снова бросает, потом снова идет собирать и снова бросает и так до бесконечности. Вполне вероятно, маленькие девочки пришли бы от этой игры в полный восторг, но я уверен, что ни одного нормального мальчика старше шести лет нельзя надолго увлечь подобным занятием.

Я не стал бы излагать всей этой чепухи, если бы она не была связана с очередным расследованием Ниро Вульфа. Кроме того, я описываю только те случаи из нашей практики, в которых имело место убийство. Многие сделают из этого вывод: раз я в самом начале упоминаю дротики, значит, одним из них, скорее всего отравленным, будет проколот некий мистер Икс. Ан нет, ничего подобного. Насколько мне известно, никто, кроме меня, от этих дротиков не пострадал. Что же касается ущерба, нанесенного мне, то он за два месяца – при ставке всего в двадцать пять центов – составил восемьдесят с лишним долларов. Именно столько Вульф выудил из моего кармана своими постоянными попаданиями в джокера и в королей. Хотя дело тут, конечно, не в какой-то его особенной ловкости. Просто ему везло. Но, как бы то ни было, для борьбы с лишним весом Вульф избрал эти «метательные копья» – так он обычно выражался.

Когда я обнаружил, что общая сумма моего проигрыша приближается к ста долларам, я решил бросить этот спорт и сказал Вульфу, что больше с ним не играю. Мол, врачи посоветовали мне избегать физических перегрузок. Он продолжил свои упражнения в одиночестве и за последние дни весьма преуспел: сейчас я мог наблюдать, как он через раз попадает в центральный круг.

– Да, реклама была бы потрясающей! – продолжил я свой монолог. – А главное, заслуженной: вы же сами говорите, что вы гений. Представляете, какая бы у нас образовалась клиентура? Завели бы штатных сотрудников…

В этот момент Вульф уронил один из своих дротиков, и тот прикатился к моим ногам. По тому, как Вульф распрямился и выжидательно на меня посмотрел, нетрудно было догадаться, о чем он сейчас попросит. Тем более что я прекрасно знал, как он ненавидит наклоняться. Но если в его «метательном покере» и был какой-то смысл, то именно в том, чтобы чаще наклоняться. Мне, в отличие от Вульфа, разминка не требовалась, поэтому я продолжал спокойно сидеть. Он посмотрел мне прямо в лицо и сказал:

– Да, мне попадались статейки этого С. Дж. Вольфа. Довольно неплохие.

Ах, сукин сын! Он решил поддержать разговор! Решил меня немножко подмаслить, чтобы я поднял ему дротик. Ну что ж, коготок завяз… – злорадствовал я про себя. – Посмотрим, как долго ты сумеешь изображать интерес. Я взял приложение к «Таймс», раскрыл нужную страницу и с воодушевлением начал:

– Тут одна из лучших его статей. Не читали? Про англичанина, который прибыл с официальным визитом. Сейчас… ага, вот. «Трудно сказать, имеет ли лорд Клайверс полномочия для обсуждения военного аспекта дальневосточной проблемы; известно лишь о его намерении прийти к окончательному соглашению в вопросе о сферах экономического влияния. Именно ради этого, после семи дней переговоров в столице с представителями Министерства иностранных дел и Торговой палаты, он прибыл в Нью-Йорк, где собирается проконсультироваться с ведущими промышленниками и финансистами. Похоже, в правительственных кругах все больше утверждается понимание того, что единственной прочной основой для мира на Востоке может быть устранение причин нынешних экономических трений». – Я оторвался от газеты. – Вы уловили? Все те же «сферы влияния», из-за которых цапались наши славные мафиози. Они-то знают, до чего доводят экономические трения.

– Спасибо, Арчи. – Вульф кивнул головой. – Все это очень интересно. Если тебе не…

– Погодите, тут еще портрет, – поспешно перебил я его. – Между прочим, на фотографии этот тип выглядит как какой-нибудь метрдотель или, там, распорядитель. Ну, вы знаете эту породу. А дальше еще интереснее: про то, как он здорово разбирается во всяких сферах и влияниях, про послужной список… про то, как он командовал на войне бригадой, имеет знаки отличия… принадлежит к высшему обществу, носит звание пэра и весь увешан наградами. Ну прямо рождественская елка. Гип-гип, ура! Да здравствует его превосходительство! Это, так сказать, резюме.

– Я понял, Арчи. Спасибо. – Вульф потихоньку мрачнел.

– Не за что. – Я набрал в грудь побольше воздуха и продолжил: – Но самое интересное – это, конечно, описание его частной жизни, его характера. Во-первых, он хороший садовник, разводит розы. Не знаю, насколько этому можно верить, но тут так написано. Теперь цитирую: «Было бы преувеличением называть лорда Клайверса оригиналом, но надо признать, что он далеко не во всем соответствует устоявшемуся образу британского аристократа. Отчасти это, вероятно, объясняется тем, что в дни своей молодости – сейчас ему 64 года – он успел пожить и в Австралии, и в Южной Америке, и на западном побережье Соединенных Штатов. Свой титул маркиза он унаследовал в 1905 году от дяди, погибшего вместе с двумя сыновьями в кораблекрушении у берегов Африки. Впрочем, независимо от всех этих обстоятельств, лорд Клайверс являет собой незаурядную личность с весьма любопытным набором „идиосинкразий“, как он сам это называет. Владея лучшими в Шотландии охотничьими угодьями, он никогда не стреляет в животных и в то же время всегда носит с собой пистолет и отлично умеет им пользоваться; у него великолепная конюшня, но в течение последних 15 лет он ни разу не ездил верхом; он не признает традиции пятичасового чая, что в Англии расценивается едва ли не как предательство национальных интересов; в его гараже двенадцать автомобилей, но он никогда не сидел за рулем; маркиз замечательно играет в покер и даже увлек им многих из своих друзей; будучи ярым поклонником крокета, он с презрением относится к гольфу, видя в нем „вызов светским приличиям“: в своем имении он пользуется услугами американского повара, большого специалиста по десерту, которого всегда берет с собой, отправляясь на континент…»