Читать книгу "Охотники-2. Книга 2. Авантюристы - Лариса Бортникова"

Ханслоу. Предместье Лондона. 25 августа 1919 года. (За полгода до начала событий)

Двадцать пятого августа тысяча девятьсот девятнадцатого года Лондон отмечал событие, которое, вне всякого сомнения, имело огромное историческое значение, но среди лондонцев ажиотажа отчего-то не вызвало. Может, виной тому была пасмурная погода — всю неделю шли дожди, а может быть, оркестр «Ориджинал диксиленд», что этим утром прибыл из Нового Орлеана и готовился в полночь дать грандиозное представление, отвлек внимание публики на себя. Но как бы там ни было, вылет первого регулярного авиарейса из Лондона в Париж прошел не так шумно, как ожидалось. Толстощекий господин в макинтоше на клетчатой подкладке произнес речь, долго тряс руку первому и единственному пассажиру, а затем лично помог ему подняться по приставной лесенке на крыло. Пилот лихо запрыгнул в кокпит, позируя камерам. Прочихавшись, взревел двигатель. И современнейший четырехместный биплан De Havilland стартовал из Ханслоу, чтобы через два с половиной часа приземлиться в Ле Бурже.

Так, потратив всего лишь сорок две гинеи, пассажир по фамилии Стивенсон-Рис открыл новую эпоху в пассажирских перевозках, но почти никто этого не заметил. Шел девятнадцатый год. Год, когда почти ежедневно случались вещи, куда более достойные параграфа в учебнике истории.

* * *

С десяток репортеров, с дюжину фотографов, хроникер и небольшая толпа зевак потихоньку начали расходиться. Откуда-то появился открытый ролльс, которым управляла стриженая молодая леди, и по выражению ее лица было очевидно: корсета не носит, юбкам предпочитает брюки, а чаю со сливками — выдержанный бренди. Девушка остановила авто у трибуны, помахала рукой щекастому, приподняв на лоб защитные очки. Тень от очков не позволяла разобрать оттенок ее глаз, но если бы кто-нибудь, да хоть тот же щекастый, набрался смелости и, подойдя к девушке вплотную, посмотрел ей в лицо, он увидел бы, что глаза у нее разного цвета. Ролльс постоял четверть часа, потом медленно объехал летное поле по периметру, едва не сбив флажки, отделяющие взлетную полосу от лужайки, подготовленной для зрителей, и умчался прочь.

Трое джентльменов, сидящих в зрительских раскладных креслицах, повернули головы на звук мотора, но, заметив за рулем стриженую водительницу, с равнодушием отвели взгляды в сторону. Несмотря на разницу во внешности, эти джентльмены обладали необъяснимой схожестью. Все они уже давно перешагнули порог зрелости, но не было в них ни умиротворяющей стариковской медлительности, ни ласкового добродушия отцов семейств, ни беспечности молодящихся ловеласов. Все трое казались сосредоточенными, а в их взглядах сквозила взаимная неприязнь, хотя со стороны беседа казалась вполне светской и даже дружелюбной.

Самый немолодой из присутствующих, лет восьмидесяти пяти или больше господин, похожий на обтянутый пергаментом скелет, зевнул, прикрывая рукой рот. Щеки и подбородок старика были изрыты мелкими оспинами. Седые обвисшие усы выглядели не слишком ухоженными, а из кармана его мятого френча торчал сложенный пополам корешок билета на трансатлантический рейс. Билет был согнут точно посередине, но приглядевшись, можно было разобрать название. «Что-то-там…ания». Может быть, «Мавритания» или «Аквитания», «Британия», «Андания», «Тоскания»… Впрочем, какая разница, как называется судно, когда и так уже ясно — владелец согнутого пополам билета на днях приплыл из Нового Света. Владелец билета — американец, и американец довольно состоятельный — ведь не каждый может позволить себе пересечь Атлантику на борту, принадлежащем владычице морей и океанов — корпорации «Кунард Лайн».

— Итак, что скажете, господа? — голос «скелета» звучал бесстрастно, словно он уже заранее знал ответ.

— Скажу, что воздухоплавание требует субсидий! Меж тем из-за военных расходов бюджет трещит по швам, каждый грош на счету, а нашим лейбористам, как видите, плевать, — высокий моложавый старик с благородной сединой и безупречным «королевским» английским неодобрительно окинул летное поле взглядом. — Дирижаблестроение еще куда ни шло, но эти аэропланы… Утопия! Не верю!

— Чушь Уинсли! Да! Чушь! — пролаял третий мужчина, на вид лет пятидесяти — не больше. Был он одет в бриджи, короткую спортивную куртку, на его крупной голове красовалось кепи с пимпочкой. — Я летал из Берлина в Варнемюнде! В прошлом месяце! Да! За аэропланами будущее. Если бы не Версальский балаган, через пять лет небо над Европой принадлежало бы Германии. Но какой смысл развивать авиастроение, когда о военной авиации нам господа победители даже думать запретили? Ни танков, ни подводных лодок, ни-че-го… одни долги! В Европе только ленивый не оттяпал от Германии ломоть. Как будто Германия — штрудель. Даже, вон, янки поживились нашими объедками…

Немец махнул рукой и замолчал. «Скелет» же притворился, что все это время рассматривал корешок билета, поэтому не слышал обиженной тирады немца. Он откашлялся и зашелестел по-змеиному тихо, но отчетливо. Каждое сказанное им слово казалось упакованным в вату:

— Америка — богатая страна, господа! Американская ложа процветает. В средствах мы не нуждаемся. В преданных людях тоже. У нас солидная агентурная сеть, а наши архивы в порядке и регулярно обновляются. До нас дошли слухи, что в Старом Свете не все благополучно. Говорят, из-за войны сместились орденские ландмарки, и солидные территории лишились своих Хранителей. Говорят, многие из Хранителей мертвы, а живые давно позабыли о Кодексе в угоду политическим дрязгам, — быстрый взгляд в сторону немца, и «скелет» зашелестел дальше. — К примеру, говорят, что русская Хранительница так напугана красными, что готова всучить свои архивы чуть ли не первому встречному. Говорят, что из тайника румынских Хранителей в Бухаресте украден Медведь. Что греки собрали, вывели из обращения и спрятали свои артефакты, лишь бы те не достались туркам, и что турецкие Хранители передушили друг друга, так и не решив, кому же присягнуть — продажному султану или этому их мятежнику… Ататюрку. Говорят, что баланс распределения нарушен, и что в Москве и Константинополе концентрация предметов недопустимо высока. Говорят, что в Европе предметы кочуют с рук на руки, как булавки для галстуков, достаются черт-те знает кому, а некоторые и вовсе утеряны безвозвратно… Разве не самое время сейчас нам — Хранителям — вмешаться и навести порядок?

— Бла-бла-бла-бла… Сколько пафоса! — джентльмен в кепи с пимпочкой, похожий на купца, на деле же Хранитель от Германских и Австрийских территорий, полковник Карл Мария Вилигут, расхохотался. — Вмешаться! Навести порядок! Ха! Говорите прямо, что мечтаете урвать куш, пока тут у нас кавардак.

— Не скрою. Мы хотели бы изъять некоторые предметы с бесконтрольных территорий. Мы готовы направить в Турцию или Россию своих охотников хоть завтра. И те трофеи, что они сумеют достать — по праву наши. Разве не так заявлено в Кодексе? Разве мы, Хранители, не должны следовать каждой его букве?