Читать книгу "Флоренс Аравийская - Кристофер Бакли"

Официальная резиденция Его Превосходительства принца Бавада бен Румалла аль-Хамуджа, посла королевства Васабия в Соединенных Штатах Америки, занимала солидный жилой комплекс стоимостью 18 миллионов долларов на берегу бурной реки Потомак, в нескольких милях вверх по течению от Вашингтона, округ Колумбия. Эмблема на главных воротах этого роскошного комплекса представляет собой герб королевского дома Хамуджа, выполненный в ярком сусальном золоте: финиковая пальма, полумесяц и ятаган, витающий над чей-то головой. При ближайшем рассмотрении становится заметно, что вид у этой головы не очень довольный, причиной чему, несомненно, является факт ее отсечения вышеупомянутым ятаганом.

История гласит, что голова эта принадлежала некоему Рафику аль-Саваху по прозвищу Неразумный, который однажды вечером в 1740 или 1742 году (историки расходятся в своих мнениях по поводу точной даты) предпринял попытку узурпировать власть шейха Абдулабдуллы Ваффа аль-Хамуджа по прозвищу Разумный, основателя династии Васаби и будущего короля. Согласно легенде, которую теперь преподносят в школах этой страны как исторический факт, отрубленная голова Рафика попыталась принести извинения шейху за свое вероломство, а также умоляла о том, чтобы ее приделали обратно. Однако шейх Абдулабдулла был не в настроении выслушивать все эти просьбы. Разве не обходился он с Рафиком как со своим родным братом? Короче, шейх приказал набить все еще бормочущий рот верблюжьим пометом и бросить голову на съедение гиенам, каковые обитают в пустыне.

Это событие ежегодно отмечается в День вероломства Рафика.

Взрослые граждане мужского пола в этот день должны держать на языке небольшой шарик из верблюжьего помета, который является символом королевской власти и напоминанием о горькой участи тех, кто рискнет на нее покуситься. В действительности, только прислуга из королевского дворца Хамуджей и наиболее консервативно настроенные васабийцы придерживаются строгого буквализма в исполнении этого ритуала. Примерно сто лет назад один предприимчивый кондитер из столичного города Каффа придумал разновидность нуги, которая обладала характерным для требуемой субстанции ароматом, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы одурачить мукфеллинов – религиозную полицию, строго следившую за исполнением заветов Книги Хамуджа. Васабийцы могли теперь класть эту штуку себе на язык и спокойно расхаживать целый день, источая красноречивый аромат благочестия. Но, увы, обман был раскрыт, и несчастный кондитер потерял не только лицензию на производство сладостей, но также язык, кисть правой руки и ступню левой ноги. Король Таллула, взойдя на трон в 1974 году, издал указ, разрешающий обходиться вполне символическим кусочком помета. Это вызвало раздражение всех васабийских мулл и мукфеллинов, однако взрослое мужское население королевства облегченно вздохнуло.

Сразу после полуночи в прохладную осеннюю ночь на 28 сентября ворота с королевской эмблемой распахнулись, и оттуда выехал автомобиль, за рулем которого сидела Назра аль-Бавад, супруга принца Бавада.

Этот выезд несомненно прошел бы более гладко, если бы у принцессы было чуть больше водительского опыта. Васабийским женщинам в принципе не разрешалось садиться за руль. Тем не менее, будучи одновременно предприимчивой и темпераментной, Назра начиная с подросткового возраста постоянно упрашивала многочисленных особ мужского пола, включая своего брата Тамсу, посвятить ее в таинства руля, тормозов и газа. Управлять отцовским «кадиллаком» в пустыне Васабии было не так уж сложно. В Вашингтоне она частенько докучала (то есть попросту давала денег) несговорчивому Халилу, своему шоферу-охраннику и по необходимости секретарю, чтобы тот разрешал ей порулить на некоторых пустынных улицах, а также автостоянках излюбленных ею торговых центров «Нейман Маркус» и «Сакс Пятая авеню». Постепенно она достигла такой степени мастерства, что почти могла припарковать автомобиль, не ободрав с него практически всю краску и оставив ее на бамперах соседних машин. Халил тем временем приобрел среди жителей этих районов репутацию водителя не самой высокой квалификации.

В эту ночь вождение давалось Назре с особым трудом. Выезжая из ворот, она отломила зеркало заднего вида и оставила на боковой дверце машины стоимостью 85 000 долларов царапину, при виде которой даже самые закаленные автослесари страховой компании должны были зарыдать как дети. Первоначально она собиралась повернуть налево, в направлении Вашингтона. Однако при виде фар приближающегося оттуда автомобиля она запаниковала и свернула направо, в сторону занесенного листопадом пригорода Маклин.

По правде говоря, Назра соображала довольно плохо. А если уж совсем честно – она была пьяна. И у нее имелись на то причины. Неясно только, как бы отнесся к этим причинам судья.

Проведя более двадцати лет в Вашингтоне, ее муж, принц королевства Васабия, неожиданно объявил о своем намерении вернуться на родину и, разумеется, не один, а с Назрой и тремя остальными женами. Его дядя, король, решил вознаградить племянника за многолетнюю безупречную службу, назначив его на пост министра иностранных дел. Это было серьезное продвижение по службе, и к нему прилагался еще более серьезный дворец и доля в нефтяных прибылях королевства.

Эта новость не слишком обрадовала Назру, самую молодую, самую красивую и самую независимую из жен принца. Она совсем не хотела возвращаться в Васабию. Годы, которые она провела в Америке – даже под строгим присмотром Шаззика, сурового и (как говорили злые языки) кастрированного камергера принца Бавада, – научили ее ценить роль женщины в западном обществе. Она отнюдь не спешила вернуться в страну, где ей пришлось бы прятать свое прелестное личико под безобразной чадрой, и, пожалуй, еще меньше она спешила вернуться в страну, где женщин по-прежнему публично секли, забивали камнями до смерти и рубили им головы в одном специально отведенном месте в столице, которое в народе, из-за повседневности этих мероприятий, получило название площадь Секир-Башка.

Сегодня вечером Назра планировала известить принца о своем решении остаться в США. Она хотела переговорить с ним об этом сразу после его обеда с членами «Уолдорф-груп» – очень влиятельной организации, состоящей из бывших президентов США, бывших госсекретарей и министров обороны, бывших директоров Центрального разведывательного управления и вообще из очень хороших парней с такими связями, что просто закачаешься! После того как десять лет назад эта организация была создана в одном из роскошных номеров отеля «Уолдорф-Астория» в Нью-Йорке, она успела инвестировать более пяти миллиардов долларов, принадлежащих королевству Васабия, в самые разнообразные проекты, что в свою очередь привело к всемерному расширению деловых связей. Многие члены совета директоров этой организации заседали также в советах других компаний, существовавших на инвестиции из Васабии.

На сегодняшнем заседании «Уолдорф-груп» обсуждался проект опреснения. Из-за особенностей географического положения Васабии опреснение всегда было самой горячей темой в этом королевстве. Страна не имела ни одного выхода к морю. Отсутствие хотя бы десяти сантиметров береговой линии было давним и неприятным историческим пережитком, результатом мимолетного хмельного раздражения Уинстона Черчилля, когда он чертил современные границы Васабии на салфетке из-под коктейля в своем лондонском клубе. Во время мирной конференции король Таллула был не особенно сговорчив, поэтому в итоге Черчилль несколькими росчерками своей авторучки отказал ему в морских портах. Вот так краткие мгновения между двумя рюмками хорошего бренди определяют судьбу империй и ход истории.