Читать книгу "Страхи из новой коллекции - Вадим Селин"

Волки на дороге

— Эй, Владик, проснись… — сквозь сон донесся до меня голос мамы.

Я не просто проснулся, а вскочил с кровати и, должно быть, с безумным видом уставился на маму, потому что она спросила:

— Что с тобой? Ты не заболел? Весь мокрый, постель смята… Ты как себя чувствуешь?

— Странно… Словно меня только что жарили на сковородке…

— Я сейчас принесу градусник, вдруг у тебя температура? Тогда поездку придется отложить…

— Нет, не надо никакого градусника! — отказался я, приходя в себя после сна и поправляя мокрую от пота сбитую на сторону простыню. — Со мной все в порядке, это все из-за жары. На улице душно даже ночью, как будто у нас не город, а гигантская духовка. Ни окна открытые не помогают, ни вентиляторы… Только гоняют горячий воздух туда-сюда…

— На сплит-систему у нас пока нет денег, — сказала мама.

— А я ее и не прошу… Просто говорю, что в городе жарко… Небывало жарко… Такого не было на моей памяти…

— Ой, да какая там у тебя память? — улыбнулась мама. — Четырнадцать лет, а говоришь, как семидесятилетний старик, переживший страшную жару пятьдесят лет назад. Давай, собирайся, а то опоздаешь на автобус.

— Мне и собирать-то нечего, все сумки давно собраны, — отозвался я.

— Пойду, приготовлю тебе поесть, — сказала мама и вышла из комнаты.

Едва за ней закрылась дверь, как я обессилено упал на кровать и уставился в потолок. После сна я был очень уставший. И так уже неделю подряд.

Целую неделю каждую ночь мне снился один и тот же сон, будто я стою в красной комнате, погибаю от жары, и сверху на меня падают камни, от которых негде скрыться. Затем просыпаюсь и не могу прийти в себя. Все тело болело, словно на самом деле трескалась моя кожа, а потом меня прибивало камнями.

Этот сон я просто ненавидел. И вообще все сны, в которых я оказывался в закрытом помещении.

Я никогда ни от кого не скрывал, что у меня клаустрофобия, то есть боязнь закрытого пространства.

Я боялся находиться в маленьких комнатах, в лифтах, в подвале. Когда я оказывался там, со мной случался приступ: голова начинала кружиться, я обливался потом, на меня наваливался жуткий, животный страх, перед глазами все плыло и хотелось умереть, лишь бы не находиться в тесной комнате. А потом думал, что даже смерть от этого не спасет, потому что после смерти я буду ВЕЧНО находиться в тесном гробу и убежать оттуда уже никогда не смогу… Никогда…

Я встряхнулся, как пес после купания, выбрасывая из головы неприятные мысли, и, обводя комнату взглядом, задумался: «Так, вроде бы все взял, ничего не забыл. Одежду, зубную щетку, пасту, жидкость для контактных линз, контейнер для них, книжку, иголку, нитку… да, все взял… Тогда в путь».

— Прощай, моя любимая комната, — вслух сказал я, стоя у двери, когда оделся. — Мне будет тебя не хватать. Хотя почему «прощай»? До свидания!

«Или все-таки „прощай“?» — помимо воли подумал я.

Моя комната была очень просторной, потому что, когда выявили у меня клаустрофобию, родители выделили мне самую большую и светлую комнату. И она мне нравилась.

Еще раз окинув ее взглядом, я вздохнул и закрыл дверь.

Почему-то было тоскливо. Так бывает всегда, когда куда-то уезжаешь из дома на длительное время.

А ехал я на Черноморское побережье, где недавно открылся специальный лагерь для подростков с психическими отклонениями. По словам его создателей, благодаря непринужденным групповым тренингам, детям легче справиться со своими проблемами, когда они видят, что не одиноки в своих бедах. А так как лагерь, как я уже сказал, располагался у моря, то занятия сочетались с отдыхом. Короче, я ехал отдыхать и одновременно попробовать снизить уровень своего страха.

Был конец мая, когда я узнал о лагере.

Я, истекая потом, несмотря на легкую светлую одежду, вернулся домой и бросил сумку под вешалку. Мама жарила пирожки. В кухне было невыносимо жарко, как в аду.

— Все! — сказал я, опустошив наполовину бутылку минералки. Утер губы тыльной стороной руки. — Отмучился!

— Все?

— Да! Теперь — свобода! Даешь свободу ученикам! Даешь смерть урокам! Даешь гульки до полуночи, до потери пульса! Даешь костры и жареные сосиски с печеной картошкой! — провозглашал я, потрясая правым кулаком в воздухе. Наверное, я был похож на какого-нибудь эмоционального революционера. — Не даешь просыпаться в семь утра, сидеть в школе до одури!

— Ну, наконец-то каникулы, — улыбнулась мама, — но не забывай, что ты обещал мне помочь на даче.

Я мгновенно сник. Еще в начале четвертой четверти, предчувствуя наступление каникул, я наобещал маме и огород вскопать, и картошку посадить, и забор выкрасить, и то сделать, и это, лишь бы поскорее наступили каникулы (как будто от мамы зависело их наступление…)! И вот каникулы почти что начались, и пришла пора отвечать за свои слова. Но так не хотелось, жуть…

— Ладно, помогу… Ма, завтра состоится родительское собрание. Мы будем ставить для вас, для родителей, КВН, потом классная раздаст всем дневники с оценками, и… каникулы!