Читать книгу "За пределы безмолвной планеты - Клайв Стейплз Льюис"

Не успели последние капли грозы простучать по листьям, как путник засунул карту в карман, устало поправил рюкзак за плечами и вышел на дорогу из-под раскидистого каштана, под ветвями которого укрывался от дождя. Оранжевый поток солнечных лучей еще лился в прореху между тучами на западе, но впереди, над холмами, небо уже потемнело. С каждого листа, с каждой травинки, стекали капли, а дорога сверкала, словно ручей. Однако путник не стал любоваться пейзажем. Он решительно зашагал вперед с видом доброго ходока, который понял, что путь еще неблизок. Впрочем, так оно и было. Оглянувшись назад, он увидел бы в отдалении шпиль церкви в Наддерби и, верно, помянул бы недобрым словом негостеприимную маленькую гостиницу. От постояльцев она явно не ломилась, но в ночлеге ему все же отказали. Когда-то, во время одного из своих предыдущих походов, он уже бывал в этих краях, но с тех пор гостиница перешла в другие руки. Знакомый ему добродушный старик куда-то исчез, и теперь у руля — по словам официантки в баре — стояла некая «хозяйка». Эта особа, несомненно, принадлежала к той ортодоксальной британской школе содержателей постоялых дворов, для которых постояльцы — одна морока. В результате ему ничего не оставалось, как примириться с необходимостью прошагать еще добрых шесть миль до Стерка по ту сторону холмов, где, если верить карте, тоже имелась гостиница. Правда, богатый опыт подсказывал путнику, что не стоит возлагать на нее особые надежды, но выбора у него не было.

Высокий, немного сутуловатый, он шел быстрым решительным шагом, почти не глядя по сторонам, погруженный в свои мысли, помогавшие скоротать дорогу. На вид ему было лет тридцать пять — сорок; потертая одежда выдавала работника умственного труда, привыкшего проводить отпуск в пешем походе. Его легко было бы принять за врача или учителя, но ему недоставало добродушной снисходительности медика или неуловимой учительской жизнерадостности. На самом деле это был кембриджский ученый-филолог по имени Рэнсом.

Уходя из Наддерби, он рассчитывал, что по пути к Стерку набредет на какую-нибудь ферму и гостеприимные хозяева предложат ему заночевать. Но местность по эту сторону холмов оказалась почти необитаемой. Вдоль дороги за чахлой живой изгородью тянулись плоские, унылые поля капусты и турнепса. Даже деревья попадались редко. К югу от Наддерби места были плодороднее, там часто встречались приезжие, а впереди за холмами, лежал густонаселенный промышленный район. Но здесь царило запустение. Уже спустились сумерки, птичий гомон смолк, и Рэнсома окружила тишина, необычная даже для сельской Англии. Хруст щебня под башмаками назойливо отдавался в ушах.

Мили две уже осталось позади, когда в глаза ему бросился огонек. Здесь, в тени холмов, уже почти стемнело, но надеждам на большой фермерский дом и ночлег не суждено было сбыться: подойдя поближе, он обнаружил крошечный коттедж постройки девятнадцатого века, уродливо сложенный из красного кирпича. Вдруг дверь коттеджа распахнулась и какая-то пожилая женщина выбежала навстречу Рэнсому, чуть не сбив его с ног.

— Ой, сэр, извините! — воскликнула она, увидев перед собой незнакомца. — Я думала, это мой Гарри идет.

Воспользовавшись случаем, Рэнсом справился, нельзя ли где-нибудь поблизости устроиться на ночь.

— Нет, сэр, — только в Стерке. А что же вы не остались в Наддерби? — в ее робком голосе звучала тревога, и мысли явно были заняты чем-то другим.

Рэнсом поведал о своей наддербийской неудаче.

— Тогда, ей-Богу, сэр, не знаю. Тут до самого Стерка такого дома не сыщешь, чтобы вам подошел. Поблизости и нет ничего, кроме «Склонов», — это где мой Гарри работает. Я как услышала, что идут, так и выскочила — думала, может, это Гарри. Ему бы давно пора дома быть.

— «Склоны»? — заинтересовался Рэнсом. — Это что — ферма? Меня там не пустят переночевать?

— Да что вы, сэр! Конечно, нет. С тех пор, как мисс Элис умерла, там и не живет никто — только профессор и еще один джентльмен из Лондона. Они вас ни за что не примут. Они даже слуг не держат — только Гарри у них навроде истопника и то его, считай, в дом не пускают.

— А как зовут профессора? — спросил Рэнсом со слабой надеждой.

— Вот, ей-Богу, сэр, не скажу. Другой джентльмен — тот мистер Дивайн, а Гарри говорит, что тот, первый — профессор. Гарри в этом во всем мало что смыслит: он у меня понимаете ли, придурковат, я потому и боюсь, если он поздно домой приходит, а они его обещали каждый день отпускать в шесть. И так-то он целый Божий день работает.

При таком скудном словарном запасе женщине с ее монотонным голосом непросто было выразить свои чувства, но Рэнсом, стоявший совсем рядом, видел, что она вся дрожит и вот-вот расплачется. Стоило бы повидать этого таинственного профессора, подумал он, и напомнить, что мальчику пора домой. Ему тут же пришло в голову, что, очутившись среди собратьев по профессии, он вполне сможет принять приглашение провести ночь под их кровом. Воображение нарисовало такую яркую картину посещения «Склонов», что он понял: это дело решенное. Рэнсом поспешил сообщить женщине о своих планах.

— Ох, сэр, ей-Богу, не знаю, как вас и благодарить, — обрадовалась она. — Только, если можно, вы его проводите до ворот и посмотрите, чтобы он домой пошел. А то ведь он так профессора-то боится, что назад шмыгнет, только вы голову повернете, — это если они сами-то его домой не отошлют.

По ее словам, «Склоны» находились слева от дороги, минутах в пяти ходьбы. Постаравшись, как мог, обнадежить хозяйку коттеджа, Рэнсом распрощался.

За разговором он не заметил, как одеревенели суставы, и теперь с трудом переставлял ноги. Слева от дороги не было ни огонька — только ровные поля да какая-то темная масса, которую Рэнсом принял за перелесок. Прошло, казалось, гораздо больше пяти минут, когда он наконец добрался до нес и понял, что ошибся. Рощи здесь не было: деревья, поднявшиеся над головой, росли нешироким поясом, и меж ветвей проглядывало небо. От дороги их отделяла густая живая изгородь с белыми воротами. Без сомнения, это и были «Склоны», а за поясом деревьев скрывался дом с садом. Рэнсом толкнул ворота, но они не поддались. На минуту тишина и густеющая тьма вселили в него нерешительность. Первым побуждением было, несмотря на усталость, идти дальше, в Стерк. Но он обещал старой женщине. К тому же, при желании сквозь изгородь явно можно было продраться. Правда, желания такого Рэнсом не ощущал. Представить только, как он — дурак дураком — выползет из кустов прямо на чудака-пенсионера (кому еще придет в голову в этих местах держать ворота на запоре!) и поведает ему идиотскую историю о несчастной матери, заливающейся истерическими рыданиями, потому что ее слабоумный сынок на полчаса задержался на работе! Но — куда денешься — обещания нужно выполнять. Ползти сквозь живую изгородь с рюкзаком на спине невозможно, поэтому Рэнсом скинул рюкзак и перебросил его через ворота. Если до этой минуты он пребывал в нерешительности, то теперь сам отрезал себе путь к отступлению: в сад нужно было пробраться хотя бы за рюкзаком. Браня последними словами и себя и старуху, Рэнсом опустился на четвереньки и пополз в кусты.