Читать книгу "Исповедь расстриги. Как воскреснуть из мертвых - Валентина Николаевна Муренкова"

Валентина Николаевна Муренкова

Исповедь расстриги. Как воскреснуть из мертвых

© Муренкова В.Н., 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

«“Исповедь расстриги” Валентины Муренковой – поучительное и грозное свидетельство о жизни православных неофитов призыва 1990-х. Почему они, поверив в Бога и так истово и искренне начав жить церковной жизнью, спустя 20–30 лет почувствовали себя обманутыми? Как так получилось, что героиня этого автобиографического повествования, приняв постриг, однажды сожгла свою монашескую одежду, а вместе с ней и веру? Что не так с русской православной церковью сегодня? Отворачиваться от этих неудобных вопросов больше невозможно. Я очень рада, что Валентина Муренкова так бесстрашно начала этот разговор. Он необходим, чтобы выздороветь и двигаться дальше»

Предисловие

Я буду врать, как очевидец, пытаясь рассказать мою личную историю, хотя она абсолютно правдива, если можно считать правдивыми воспоминания двадцати-тридцатилетней давности. Мне приходится полагаться на мою причудливую память и ворох учебных этюдов, набросков и зарисовок, ибо дневников я отродясь не вела, считая это занятие бессмысленным.

Хотя, возможно, я наберусь мужества и достану из-под маминой кровати старый чемодан с фотографиями, открою его и разберу сотни снимков, ведь на них есть даты и все плёнки разложены по годам. Но как бы мне не утонуть в том омуте памяти: такая мощная фото-машина времени может далеко меня занести. Уж лучше пусть там пока всё лежит, а я просто начну рассказывать с любого места, иначе лопну, потому что этот живой запутанный моток из проводов, цепочек, верёвок и ниточек моих историй теснится внутри меня, вопит, галдит, спорит и просится наружу, чтобы превратиться в эпизоды, литературных персонажей, сюжет, композицию и во что там ещё полагается.

Мой психотерапевт, прямо как у доктора Ватсона в сериале «Шерлок», тоже считает, что когда я запишу мою историю, то депрессии будет не за что во мне цепляться, и она уползёт, «слезя и стеня», – в моей голове всё ещё много церковно-славянских выражений. Я надеюсь, что, оказавшись в этом тексте, они тоже покинут меня.

Я специально не привожу здесь местных топонимов, кроме столиц и названия улиц, чтобы вам было проще разобраться в происходящем. Всем известно, что улицы с именами революционеров и писателей до сих пор есть в любом российском городе, и пусть другие города думают, что моя история случилась именно в них, так всем гораздо интересней и никому не обидно.

И никаких фамилий! Я оставляю действующим лицам только имена, они самые часто встречающиеся – не хочу задевать ничьих чувств. Конечно, те из вас, кто знаком со мной лично, быстро догадаются, о ком и о чём идёт речь, но вы и так в курсе обстоятельств моей жизни. В любом случае, я хочу подстраховаться и заранее сообщаю, что все имена здесь вымышленные, а все совпадения случайны – так теперь принято выражаться, если не хочешь иметь проблем.

И вообще, это художественный текст, а я отважный лирический герой, и заранее убираю даже гипотетическую возможность подать на меня в суд за разглашение личной информации, что весьма существенно по нынешним временам.

За семнадцать лет моей церковной жизни я написала километры исповедей на листочках-бумажках, в специальных блокнотах и тетрадях. Перед постригом я даже накатала длиннющий свиток, оторвав метра три от рулона с перфорацией – такую бумагу всякие производства жертвовали монастырю для технических целей. Забавно, что теперь я продолжаю мотать километраж уже на экране компьютера – как всё меняется!

В исповеди положено сообщать только о своих грехах, стараясь никого больше не упоминать даже вскользь, чтобы не вводить духовника во искушение, особенно подробностями блудных деяний и прочими страстьми и похотьми, он ведь тоже живой человек. Но сейчас я собираюсь изменить этому правилу и добавлю сюда и страсти-мордасти, и действующих лиц. Пусть будет так! Хочу, понимаете ли, расширить аудиторию, а то раньше мои исповеди читали только ангелы, демоны и батюшка.

Представляю, как нелепо выглядит идея написать книгу о любви: о ней давно всё сказано. Однако я всё же рискну внести свою лепту и рассказать о причудливых и зачастую странных её проявлениях. А ещё мне хочется объяснить, что чувствует женщина, когда попадает в такие необычные, дурацкие и порой трагические истории, ведь эта женщина – я!

Мне близка теория о родственных душах – мол, мы все заранее договорились пройти вместе уроки этой жизни и сыграть друг для друга особые ключевые роли, которые не всегда со знаком «плюс». Намного легче принимать жёсткий опыт взаимоотношений, не осуждать, а благодарить за него, если знаешь, что только самые родные и близкие соглашаются на такие взаимно чувствительные и болезненные процедуры.

Зато какое совместное и многогранное богатство мы приобретём в итоге! Оно пойдёт в копилку опыта всего человечества, когда мы полностью отработаем сценарий и эта пьеса закончится. Ура, занавес, пора снимать маски!

Итак, прежде чем долго рассказывать, как меня занесло из богемной тусовки в монашество, а потом из монастыря в творческие расстриги, прямо как хоббита Бильбо туда и обратно – короткая предыстория.

Глава 1. Первые чудеса

Летом 1991 года я одновременно закончила художественное училище и развелась с мужем, потом случился тот самый исторический август с путчем ГКЧП, а следом за этим событием настало 1 сентября, и моя дочь пошла в школу с бантами, в белом фартучке и с букетом астр. Иногда очень забавно соблюдать ритуалы в точности, я сама в таком же виде ровно за двадцать лет до этого дня отправилась в ту же самую среднюю школу № 1.

Надо объяснить, что тогда я жила в центре России на два города, и мне даже в голову не приходило, что через четверть века я на законном основании получу европейский паспорт вместе с возможностью безвизовых путешествий. Но в то время приходилось довольствоваться еженедельными поездками за сто двадцать километров между областным центром, где я училась в художественном училище, и промышленным городом, где я выросла и окончила школу и где в то время жила моя семья.

Вдобавок в мои постоянные маршруты входило практически ежемесячное посещение обеих столиц с культурными целями, но я с детства мечтала о дальних странах, как в любимом «Клубе кинопутешественников», поэтому редкие поездки к морю и на Урал к родным никак не утоляли мою жажду странствий.

И еще тем же летом я стала владелицей крошечной недвижимости в самом центре миллионного города, где я училась, – комнатки и коридорчика с отдельным входом в старом доме на улице Герцена рядом с Никольский церковью. Упомянутая недвижимость служила мне мастерской и жильём одновременно, и я уже провела там два очень насыщенных года.

Этот столетний дом выглядел на все двести: штукатурка потрескалась, побелка облупилась,