Читать книгу "Белый клоун в чёрной мантии - Сергей Ильич Ильичев"

Сергей Ильич Ильичев

Белый клоун в чёрной мантии

Роман

Сколько помню, люди всегда приходили в цирк именно на клоунов. Эти «взрослые дети» – барометры нашей жизни. По ним сверяют свое ощущение времени, свою совестливость и чистоту сердец, наконец…

Часть первая. Чужой крест

1988 год. Север Франции. Побережье пролива Ла-Манш. На крутом берегу, омываемом седыми волнами, высится красавица часовня, построенная в русском стиле, и небольшой бревенчатый дом с гульбищем на втором этаже.

Старая женщина и сопровождающий ее пожилой мужчина, что в сей час подъехали на машине к самому дому, уже дошли до часовни и, перекрестившись, перешагнули через ее порог.

Из алтаря навстречу им вышел еще крепкий, хотя и совершенно седой, старик монах-схимник.

Мужчина и женщина склоняют свои головы под его благословение. И только после этого он принимает их в свои объятия.

– Родные мои…

– Как же мы по тебе соскучились, отец, – сказал мужчина.

Они обнялись.

Монах внимательно смотрел на женщину. Увидел ее красивое лицо, уже окутанное морщинками, и все так же влюбленные в него глаза. Глаза, полные слез, которые от радости встречи переливались через край и тихо скатывались по предательским морщинкам ее памяти нежными ручейками, старавшимися сгладить эти самые морщинки пред лицом того, кого она любила всю свою жизнь.

– Какими судьбами? – спросил он женщину.

– На днях нас пригласили в посольство. Тебя зовут в Россию на празднование тысячелетия Крещения Руси. Мы привезли официальное приглашение от советского правительства и Русской Православной Церкви. По секрету просили сообщить, что тебя ждет высокая награда…

– Бог с ней, с этой наградой. Главное, что Православная Церковь сумела выстоять и «врата ада не одолели ее». И вот она уже сама распрямляет свои могучие плечи.

– Кстати, отец, – вступил в разговор мужчина. – Церкви стали возвращать верующим. Открываются монастыри. Может быть, и ты вернешься к родному очагу?

– На все воля Божья, родные мои. И когда надо выезжать?

– Если с заездом домой, в Париж, то дня через два… И вот что еще. Я думаю, – продолжала женщина, – тебе по такому случаю и для участия в праздничных мероприятиях необходимо срочно пошить новое облачение…

– Я подумаю об этом… А теперь давайте помолимся, возблагодарив Творца за предоставленное нам счастье этой встречи.

После молебна была прогулка по побережью. Потом скромный ужин в кругу семьи, долгая беседа у камина и длинная, бессонная ночь, в течение которой он вспоминал свою жизнь…

И первое, что отчетливо обозначилось в его памяти, была одна нечаянная встреча на железнодорожном полустанке Красивый…

Это было в марте 1965 года в Иркутской области, на железнодорожном полустанке Красивый. Третий состав в этот день экстренно тормозил на этом небольшом полустанке в глубине Сибири. Это было своего рода уже чрезвычайным происшествием, а если точнее, то тянуло и на должностное преступление.

Но кабинет начальника полустанка, того самого, кто тормозил эти составы, был пуст. И никто из его помощников не осмеливался прикасаться к рыкающим телефонным аппаратам, а тем более подставляться под их тревожные трели, что, словно автоматными очередями, вразнобой молотили по стенам оставленного хозяином кабинета.

Видно, кто-то там, наверху, очень хотел получить из первых рук хоть какую-нибудь путную и объективную информацию о том, что же все-таки происходит на вверенных им путях и на этом Богом забытом полустанке.

А все дело-то в том, что прошедший войну и чудом вернувшийся живым, сменивший на посту начальника станции своего же отца – и сам уже всю свою жизнь отдавший железной дороге и этой станции – ее начальник Степан Минин – вихрем проносился по вагонам, одним лишь своим видом распугивая, словно куриц, уже устроившихся в ночь на насесте, вагонных проводниц.

Нет, не подумайте ничего худого. Степан был трезв как стеклышко. Хотя дежурный милиционер сначала и попытался было проформы ради притормозить старого друга и отвести от беды, а потом лишь махнул на него рукой, понимая, что лучше не лезть под горячую руку бывшего фронтовика. И сидел тихо на привокзальной скамье, предварительно смахнув с нее снег…

Однако в самих вагонах не все были так благодушны и спокойно настроены. Не имея никакой вразумительной информации о причинах остановки поезда, люди вели себя по-разному. Кто-то, обладая силой и властью, попытался было взять Степана за грудки и даже выкинуть из поезда. Другой пообещал пожаловаться на такое самоуправство начальника местной станции аж самому министру путей сообщения. А третий был сбит с ног уже Степаном, когда тот попытался размахивать перед ним своим табельным оружием…

Рядовой Минин совершал сейчас, пожалуй, свой последний в жизни рейд по тылам уже родного Отечества…

Он искал в этих милых его сердцу и ставших родными поездах… хоть какого-нибудь, но живого попа. Искал его так, как, пожалуй, лишь в молодости, когда на фронте отправлялся в тыл добывать очередного вражеского языка…

Задача, поставленная сегодня перед ним, была не из легких. В конце 60-х годов найти священника в Сибири, да еще в проходящем поезде, было подобно чуду.

И если бы только не сестра, что лежала сейчас при смерти и которая вдруг захотела исповедоваться…

Когда Степан красным сигналом светофора перекрыл дорогу и литерному составу, то уже и сам понимал, что только за одно это он точно пойдет под суд…

Степан знал, понимал, что это был последний поезд, который следовал сегодня через его полустанок. А вот дотянет ли сестра до завтрашнего дня?

Из областного центра к полустанку уже стягивались машины с нарядами милиции и скорой помощи. К переезду, где по непонятным причинам задерживали пассажирские поезда, на всякий случай выслали и пожарные бригады. Никто еще толком не ведал, что же происходит на этом, казалось бы, всегда спокойном переезде…

В спальном вагоне, по ступенькам которого поднимался Минин, его встретил сам начальник поезда.

– Ты, что ль, поезд держишь? Не видишь – литерный? Так очки надень! – зло рявкнул он идущему навстречу Степану. – Мы и так из графика выбиваемся…