Читать книгу "Гражданин - Валерий Латышев"

Гражданин

Валерий Латышев

Посвящается моей жене.

Ты — моя Муза.

И все перемены в моей жизни происходят благодаря тебе!

Посвящается моему сыну.

Весь мир открыт перед тобой, сынок, любых высот ты можешь достичь!

Главное при этом — всегда оставаться Человеком.

Посвящается моим друзьям, которые, вероятно, узнают себя в героях романа.

Дизайнер обложки Нейросеть "Kandinsky"

Часть первая

Операция «Хануман»

Глава 1. Золотой якорь

Самое дорогое в жизни вообще не имеет никакого отношения к деньгам! Цена ему — преданность, боль и пот… Цена ему — самое дорогое во всей жизни — сама жизнь! Вот высшая цена всех ценностей!

Роберт Э. Хайнлайн, «Звездный десант»

6°08’05.5″N 1°14’35.3″E

Угасающий день уступил место сгущающимся тропическим сумеркам, несущим изнывающим от жары людям долгожданную вечернюю прохладу. Город начал просыпаться от дневного оцепенения, и стали появляться прохожие, уже не пытающиеся укрыться от палящего солнца, короткими перебежками перебираясь от одной тени к другой, а не торопясь прогуливающиеся по все еще раскаленным тротуарам улиц, опоясывающих, пронизывающих мегаполис во всех направлениях и отдающих тепло медленно остывающему воздуху.

В обычной привычной вечерней суете среди снующих по своим делам горожан и ищущих приключений моряков ничем не выделялись и двое патрульных, совместными усилиями пытавшихся запихнуть в патрульную машину орущего во всю глотку забулдыгу. Тот ругался, на чем свет стоит, поминая всех предков стражей закона до десятого колена, требовал небо обрушить на них всю силу великого Огуна[1] и, растопырив руки и ноги в стороны, буквально висел на блюстителях порядка, не давая им лишить себя опьяняющей свободы, полученной от чрезмерного употребления спиртного.

Внезапно раздавшийся звон разбитого стекла, треск ломающейся оконной рамы и выпавший из окна человек отвлекли блюстителей порядка от этого увлекательного занятия.

— Merde![2] — воскликнул полисмен с нашивками сержанта. — Lâche-le![3]

Напарник понял его слова буквально и просто выпустил пьяницу из рук. Тот шмякнулся на асфальт как жирная жаба и, видя, что им совершенно перестали интересоваться, радостно воскликнул:

— Grand Ogun, la seule mention de ton nom a effrayé les esclaves méprisables d’Eyadema![4] — и тут же с испугом закрыл рот рукой — такой комментарий мог стоить ему если не головы, то уж точно сладкой свободы. И хоть мозг его был затуманен влиянием чрезмерного количества употребленного алкоголя, страх оказаться за решеткой из-за неосторожного слова, сидящий на уровне подсознания в каждом жителе этой страны, заставил его прикусить язык.

На его счастье патрульные, забыв про все, бросились в «Золотой якорь» — одно из мест, которые любят посещать моряки с торговых кораблей. Любитель же горячительных напитков озадаченно посмотрел им вслед и пополз подальше от места, где назревали интересные события.

Полицейские же, забежав внутрь, замешкались у двери, осматриваясь по сторонам.

— Hey, que s’est-il passé?[5] — крикнул им беспечно протиравший тряпочкой пыль с бутылки старого «Джека Дэниэлса» бармен, но не получил ответа от отмахнувшихся от него, словно от назойливой мухи, блюстителей порядка. Полисмены, увидев широкую деревянную лестницу с резными перилами, ведущую на второй этаж — одного из признаков состоятельности владельца таверны, помчались к ней наперегонки друг с другом, как спортсмены, рвущиеся к финишу за заветным кубком.

Любопытный служитель Бахуса проводил их взглядом и, мурлыкая что-то себе под нос, продолжил свое увлекательное занятие — бесчисленное множество стоящих на полках бутылок со спиртными напитками со всех концов света требовали своего ухода. Однако звуки, раздавшиеся наверху, снова отвлекли его от наведения чистоты — там происходило что-то из ряда вон выходящее: шум, грохот, треск ломающейся мебели, звон стекла, крики — все это было несколько необычно для его заведения, где если и происходили какие-то потасовки, то заканчивались они обычно синяками под глазами расшалившихся собутыльников, которых попросту выкидывала на улицу пара крепких поваров, по совместительству занимавших должности вышибал.

Представшая впоследствии взору картина на некоторое время лишила его речи: полицейских не было видно, а по лестнице стал спускаться какой-то тип, несший на руках окровавленного человека. Взоры всех присутствующих как по команде обратились на эту странную пару, и воцарилась тишина, в которой слышались лишь шелест крыльев бабочки, бьющейся в стекло, да шаги спускающегося по лестнице убийцы, маньяка или еще неизвестно какого преступника, так не к месту нарушившего вечернюю идиллию посетителей. Блуждающий взгляд его безумных глаз метался по таверне, не найдя за что зацепиться, а ноги нащупывали ступеньку за ступенькой, оставляя на них кровавые следы. В воцарившемся безмолвии «маньяк», как мысленно окрестил парня бармен, спустился с лестницы, подошел к ближайшему столику и положил на него свою ношу, и в то же мгновение тишина была нарушена ворвавшимися в помещение невесть откуда взявшимися еще тремя полицейскими.

Нетрудно понять, какой пазл сложился в голове блюстителей порядка, узревших человека, склонившегося над окровавленным телом, лежащим на столе, и показавшегося в дверях комнаты второго этажа своего коллеги, взъерошенного и потрепанного в стычке, одной рукой держащегося за косяк, а другой за сломанную челюсть — в их глазах он мог быть только маньяком, преступником. Без лишних слов полисмены, доставая на ходу дубинки, бросились вперед и налетели на парня, принявшись наносить ему удары по рукам, плечам и голове, мешая друг другу и толкаясь, чтобы размахнуться поудобнее.

— Эй, да вы что? — закричал «маньяк» и, пятясь и закрываясь руками, стал отступать к барной стойке.

Посетители, придя в себя от шока, сразу же увлеклись более интересным, нежели они имели возможность созерцать до этого, зрелищем — трое блюстителей порядка, бестолково суетясь, теснили, осыпая градом ударов неизвестно что натворившего молодого белого парня, схватившего стул и прикрывавшегося им, как щитом, вполне успешно отбиваясь от их нападений. Со всех сторон стали раздаваться крики на разных языках, подбадривавшие обе стороны — кто-то болел за стражей закона, кто-то за «маньяка», кто-то предлагал делать ставки на победителя:

— Давай, бей!

— Bon coup![6]

— Che colpo! Colpiscilo di nuovo![7]

— Geef het aan hem![8]

— Deci este mai puternic pentru el![9]

— Una vez más![10]

— Так йому, так, хлопець! Врежь сильніше![11]

— Gut getroffen![12]

— Ставлю на копов!

Ловкие предприниматели, возомнив себя букмекерами, уже начали собирать деньги с участников пари, предвкушая неплохой навар, как вдруг, стоявший