Читать книгу "Хроники Чёрной Земли - Алексей Черкасов"

Алексей Черкасов

Хроники Чёрной Земли

1. Мер-Нефер. 63 дня до разлива. Вечерние разговоры

– …и вот, занавеска моя колыхнулась, а была же полная луна, всё видно. И он вошёл. Молча вошёл, не поклонился. Прошёл в дом и сел на корточки за стол напротив меня. А мы в честь праздника гуся запекли, так он отломил здоровенный кусок… вот такой, – старый Хеви развёл ладони, показывая, какого размера кусок оторвал гость от гуся, – и долго молча жевал его…

– А голова? Голова была у него шакалья? – присутствующие повернулись в сторону говорившего.

Хеви повернулся вслед за всеми и недоумённо уставился на вопрошающего:

– Ну а как, по-твоему, я его узнал?

Он протянул руку, взял с низко стоящего столика засушенную рыбину и разломив её пополам, передал один кусок соседу справа, а другой стал задумчиво пережёвывать.

Слушатели терпеливо ждали, когда он продолжит рассказ, пока самый беспокойный снова не выдержал:

– Ну и что? Договорился ты с ним о хорошем месте в Дуате1?

Хеви дожевал свой кусок, затем достал длинную толстую кость и принялся ковырять ей в зубах.

– Эх… – сказал он негромко. – Зубы-то уж не молодые, – и, кряхтя, стал подниматься. – Домой пора, – пояснил он. – Поздно уж.

Соседи провожали его укоризненными взглядами. Уже в дверях, отодвинув тростниковую циновку с начертанными на ней ликами богов и демонов, Хеви повернулся и сказал:

– Нет, не договорился. Инпу2 сказал, что он только похоронные вопросы решает. Чтоб нужный бог или человек пришёл на погребение, это он устроит. А насчёт жизни в Дуате – это не к нему.

– А к кому же? – спросил немолодой мужчина с гладко выбритой головой и узенькой бородкой, собранной в клинышек, как у чиновников.

– Джехути3, говорит, по таким делам, – ответил Хеви, после чего повернулся и на этот раз скрылся за занавеской.

Шере лежал на крыше, рядом с открытой комнатой старшей сестры, которая уже спала, отвернувшись к стене. За происходящим внизу он следил через отдушину в стене под потолком. Правой ногой Шере зацепился за деревянную рейку, отбивавшую кромку невысокого парапета в передней части крыши и почти наполовину свесился вниз, чтобы видеть и слышать всё происходящее.

По окончании полевых работ наступил спокойный шему4 и дел было немного – по утрам отец с братом ходили на обязательные работы в храм, но к полудню возвращались и, сделав несложные домашние дела, отдыхали – Хеси уходил побродить с друзьями по окрестностям, а немолодойуже Саф растягивался на земле под раскидистым сикомором и дремал там до вечера, перекатываясь вслед за тенью от широкой лапы дерева. Раз в два-три дня кто-нибудь из семьи ходил в херет-нечер5 за рекой – прибраться и отнести туда новые поделки, воду.

Посреди межсезонья, когда работы у земледельцев было мало, херет-нечер становился очень оживлённым местом. Туда-сюда сновали между могилами жрецы и местные чародеи, которые давали советы, а иногда и руководили устройством гробниц и часовен. Жители Мер-Нефера проводили у своих гробниц и у гробниц родственников много времени – в первых они устраивали жизненные пространства для своих Ка6, каждый в меру своих возможностей, во вторых помогали Ка близких процветать в их небольших мирах7. Все знали, что Ка существует до тех пор, пока жива память о человеке. Поэтому часовня требовала особенного ухода и внимания.

Семья Шере не имела возможностей для возведения больших гробниц. На всю семью у них была одна. В ней были заготовлены места для старших членов семьи – отца с матерью, для их же Ка была обустроена небольшая часовня в крохотном дворике при гробнице. Шере любил ходить сюда вместе со всеми: было очень радостно трудиться на будущее благо родителей и наблюдать, как улучшают свои жилища соседи. Такая работа воодушевляла и дарила хорошее настроение – ведь чем больше делалось сейчас, тем лучше жизнь будет у Ка родителей, когда они отправятся в страну мёртвых, лежащую в западной пустыне.

Шере знал, что когда придёт время, его дети будут трудиться над строительством уже его мира в одной из систем загробного бытия.

Этим жители Мер-Нефера занимались днём. А по вечерам, когда спадала жара, а недоделанные дела оставляли на завтра, они собирались в своих двориках и обсуждали новости, делились воспоминаниями, рассказывали истории про богов. Соседи Сафа и Иринефер тоже один за другим подтягивались к их дому, чтобы вспомнить прошлое и поделиться мыслями о будущем.

Шере обожал слушать их байки, а собравшиеся любили их рассказывать – наперебой следовали они одна за другой. Часто истории повторялись, ещё чаще были смесью рассказов из предыдущих вечеров, но все соседи, внимая рассказчику, дружно кивали и только изредка кто-то позволял себе усомниться в правдивости услышанного.

До прошлого разлива для Шере со сменой сезона мало что менялось – в силу возраста (он всего только в восьмой раз готовился увидеть Красный Хапи8, а отчётливо помнил последние три,) он ещё не мог работать в поле и его обязанностью круглый год была помощь матери и сестре по хозяйству. Но вечера, наполненные болтовнёй соседей, начинавшиеся после сбора урожая и продолжающиеся до разлива, он любил. Ему нравилось наблюдать за выражениями лиц собравшихся – и тех, кто болтал, и тех, кто слушал. На сами посиделки отец его не пускал, отправляя спать, но Шере нашёл выход: пристроившись ночевать в трёхстенной комнате сестры на кровле, он видел и слышал происходящее внизу не хуже, а бывало, что и лучше, чем участники.

В прошлом году во время разлива отец впервые взял Шере помогать себе и брату в поле – мальчик с помощью высокого шадуфа поднимал из канала бадьи с водой и наполнял ею специальные сосуды с удобными ручками для переноски. Саф и Хеси носили эти сосуды по участку и выливали воду, перемешанную с илом, на почву. Но по окончании разлива Шере снова вернулся к обычной работе с женщинами. Кроме того, в его обязанности входило каждый день приносить по бадье речной воды, чтобы поливать сикомор. Ещё по паре бадей приносили отец с братом. Благодаря этому сикомор рос и своей развесистой кроной давал обширную тень на участке. До ближайшего ахета9, когда Шере предстояло вновь участвовать в полевых работах, оставалось ещё месяца три.

Поле Сафа находилось на самом краю земельных угодий. Сразу за ним была полоска бесплодной земли, потрескавшейся от жары и ветра, а в тысяче шагов на восток – оазис, отделявший пригодную для жизни местность от обширной восточной пустыни. Оазис этот многие дни пути10 тянулся с севера на юг вдоль земельных угодий, то отдаляясь от них, то снова приближаясь почти вплотную.

Внизу, у самой Великой реки и сразу за береговой дамбой, простирались земли пер’о11 и храма. Они террасами тянулись вверх две