Читать книгу "Фартовый. Лихие 90-е - Георгий Лавров"

Фартовый. Лихие 90-е

1. Нет я не верю, что нет счастья на земле

Деньги, бабки, бабосы, бабло, капуста, башли, хрусты — всё ради них. Иначе пришлось бы признать, что я играю ради самой игры, ради адреналина, ради того, чтобы прокормить самого ненасытного зверя в мире — азарт. А это неправда. Просто мне нужны деньги. А это способ их заполучить. Один из известных.

— Андрей, давай, — Кир подмигивает. — Решайся, дружище.

Я снова смотрю в две свои карты. Да только смотри, не смотри, а в тузов они не превратятся. Дама и тройка. Раздача не ахти. Впрочем, бывает и хуже, так что может ещё и получится выстроить какую-то комбинацию, ну, а может, как говорится, и… нет…

Мы играем в ветеринарке у Антона. Игра — это его хобби. Правда, играет он всегда очень аккуратно и по маленькой. Но зато каждую неделю.

Сидим за операционным столом под большой яркой лампой. Обстановка здесь, та ещё. Скальпели, запах карболки, собачий корм, наполнитель для туалета и вечно какие-нибудь подвывающие собачки, котики и морские свинки в соседней комнате, похожей на чулан. Отходят от наркоза. Но из-за музыки их, как правило, не слышно.

Нет я не верю, что это все нельзя вернуть

Нет я не верю, что нет просвета в этой тьме

Нет я не верю, что только в бедах жизни суть

Нет я не верю, что нет счастья на земле

Я музыку девяностых не так чтобы очень люблю, впрочем, для Кузьмина делаю исключение. А вот Антон обожает всё без исключения, лишь бы из тех времён. Типа юность прошла, а тепло в груди осталось. У него сборники хитов по годам сформированы и записаны на допотопные кассеты. Ретро. Ему бы антикваром быть, а он зверушек починяет.

За столом, кроме меня, ещё четверо — сам Антон, хозяин этого «казино», Кирилл, мой старинный приятель, и двое посторонних — пожилой армянин и молодой салажонок лет тридцати. По идее мы давно должны были его раздеть и разуть, но пока в плюсе только он.

М-да… А деньги, как раз, очень даже пригодятся. Как всегда, в конце месяца только успевай крутится — за аренду кабинета, платёж по ипотеке, дочке на учёбу, бывшей жене на дочку же. Школьница, частная школа, расходов много. А я, как на грех, на прошлой неделе проиграл, а не выиграл. Ну ничего, сегодня наверстаем.

— Нет, ну кто так раздаёт, а? — сокрушённо качает головой армянин и, поймав мой взгляд, кивает. — Что, брат?

Для меня он не опасен. На лице читается каждая эмоция, просто открытая книга. Карты у него тоже отстойные, еще круг и скинет.

— Думаю вот, — говорю я, улыбаясь, — стоит ли рассчитывать на каре из дам или лучше сбросить. Что скажешь, друг?

— Как это, каре? — напрягается второй чужак, тот, который салажонок. — На столе же только одна дама. И у вас на руках только две карты. И даже, если обе они дамы, то максимум получается три карты. Сет, но никак не каре. Разве нет?

Я киваю, а сам внимательно слежу за его лицом. Считается, раз я профессиональный психолог, то хорошо разбираюсь, когда клиент блефует. Иногда действительно получается. Но с этим парнишкой что-то не так. Лицо, как застывшее, никакой микромимики, будто ботоксом обкололся. А может, это маска? Ага, из латекса. Надо подняться, протянуть руку и щипнуть его за щеку. Проверить. Вот он охренеет… Я невольно улыбаюсь.

— Что? — хмурится парень.

Он меня подбешивает, но я виду не подаю.

— Сейчас ещё одна придёт, — отвечаю я, продолжая улыбаться. — У меня на девок чуйка, сынок. Пардон, на дам.

Если бы действительно пришла дамочка, моё положение улучшилось бы. Хотя, в жизни от дамочек у меня одни ухудшения, включая жилищные условия.

А пока я могу рассчитывать только на пару. Одна дама на столе, одна в руке. И любые две пары бьют меня наотмашь и оставляют без копейки. А мы всегда играем по-честному, без крапа, камер и прочих подстав. Чисто на психологии и моей как бы наблюдательности. И да, она, наблюдательность, как бы имеется… Но ключевое здесь «как бы», потому что вот таких фруктов, как этот парнишка хрен раскусишь.

Хоба! А вот и она! На стол ложится дама пик.

Блин… То ли радоваться, то ли скидывать. Сука, с бабами вечно так…

Ладно, что у меня вырисовывается? Включая то, что лежит на столе, я могу предъявить тройню дам. Неплохо, но… всё равно слабовато. Был бы у меня вместо тройки туз в руке, отличная бы комбинация вышла с тем, что на флопе. Вон он какой жирненький лежит. Тузик.

У армянина, похоже, точно шлак, ничего опасного. В первую секунду на его лице отражается удивление, а потом разочарование. Верхние веки чуть вздрагивают, взгляд становится расфокусированным, опускаются уголки губ. Чуть-чуть. А вот у этого заморыша на лице вообще ничего не отражается. Мумия, блин. Мумиё-моё…

Встречаюсь взглядом с Киром. Мы играем с ним лет тридцать, и у нас уже давно разработана система сигналов. Кидаю взгляд на дверь и медленно выдыхаю — это означает, что карты хреновые, но я попытаюсь ими сыграть. Он понимает меня и скидывает.

Антоха, армянин и заморыш подтверждают игру, и Кир медленно и картинно выкладывает на стол пятую карту. Этот момент всегда самый невыносимый. Знает, что меня это бесит, но, типа, ничего не может с собой поделать… Секунда длиною в вечность. На вершину или в бездну, пан или пропал.

— К-хм… — покашливаю я. — Да давай, не тяни уже, артист…

В банке мой трёхмесячный доход. Этого хватит, чтобы подлатать дыры в бюджете. Кто-то ведь возьмёт этот банк. Его всегда кто-то берет. И если рассуждать по справедливости, сейчас это должен быть я. Потому что мне нужнее!

На стол ложится тройка. О, вот так-то лучше и спокойнее. Фулл-хаус. Теперь моё лицо становится похожим на мумию — главное, не выдать ни единой эмоции. Чего не скажешь о салажонке — он разочарованно выдыхает, но тут же берёт себя в руки и снова деревенеет.

Вот теперь мне всё по барабану… Антоха и армянин скидывают. Остаёмся я и молокосос. И ещё Газманов:

Я по жизни загулял

Словно в темный