Читать книгу "Крик болотной птицы - Александр Александрович Тамоников"

Александр Тамоников

Крик болотной птицы

Глава 1

Собеседников было трое: полковник Грошев, майор Захаров и старший лейтенант Тузовский. Полковник и майор представляли разведку армии, Тузовский был летчиком. Разговор был серьезный. Грошев и Захаров вели себя сдержанно, Тузовский был возбужден и раздражен.

— Сколько можно спрашивать об одном и том же! — Тузовский энергично и со злостью потер лоб. — Говорю же, я все видел собственными глазами! Три раза на предельно низкой высоте пролетел над этим местом! Тут даже слепой — и то все увидел бы! А я все-таки не слепой! Я — летчик! — И Тузовский раздраженно махнул рукой.

— Да ты не сердись, — вздохнул Захаров. — Дело-то серьезное. Еще какое серьезное! Тут, понимаешь, ошибиться нельзя. Ошибемся — останемся в дураках. Да если бы только в одном этом было дело. — Захаров еще раз вздохнул. — Но ведь там — люди! Много людей! Наши пленные солдаты, партизаны, попавшие в плен… Наверно, есть и гражданские. Пропадут, если мы им не поможем. Убьют их фашисты. Поэтому все надо знать точно.

— Расскажи все еще раз, — сказал Грошев. — Со всеми подробностями, не упуская никаких мелочей. Сам понимаешь — в разведке мелочей не бывает. А ты летал в разведку. Ну, мы тебя слушаем.

— Ох! — вздохнул Тузовский. — Но зачем же в третий раз повторять одно и то же? Ведь и без того все, что видел, рассказал…

— Ну а вдруг что-нибудь да упустил? — сказал Захаров. — Сам того не желая… Тут ведь дело такое… В общем, успокойся, выдохни и рассказывай. А мы, если понадобится, будем задавать уточняющие вопросы. Понятно тебе или непонятно?

— Понятно. — Тузовский еще раз потер лоб. — Оно, если вдуматься, то и впрямь… Мог что-то упустить. Ведь кутерьма — не приведи и помилуй. Я лечу, по мне стреляют. Да и видимость не ахти.

— Ну, вот видишь! — ободряюще усмехнулся Захаров. — Так что ты, авиация, не ерепенься. Ну, мы тебя слушаем. Мы тебя очень внимательно слушаем.

— Значит, так, — начал Тузовский. — Позавчера утром я получил задание слетать на разведку в город Астаповичи. Далеконько, конечно, но приказ есть приказ. А что, спрашиваю, разведывать? Отвечают: доберешься до Астаповичей, покружишь и выведаешь, есть ли там концлагерь. По предварительным данным вроде как есть, но нужно уточнить. Сверху оно все видно. Ну и вот: разведаешь, уточнишь координаты того лагеря и назад. Понятен приказ? Так точно, отвечаю. Ну, тогда готовься и вылетай. И чем быстрее, тем лучше. Дело долгое, потому что те Астаповичи далековато, почти у самой границы, так что нужно успеть засветло. Что ж? Поднимаю по тревоге свой экипаж — второго пилота и штурмана, седлаем мы свою «пешку»… Точнее сказать, Пе-2, самолет для дальней разведки. Вылетаем.

— Добрались без происшествий? — уточнил полковник Грошев.

— Можно сказать и так, — кивнул Тузовский. — Коль живыми и целыми, то, значит, без происшествий. Подлетаем к цели, к этим самым Астаповичам. А видимость — рыдать хочется! Сплошная мгла, серость, туман… Весна, понятное дело. У штурмана в руках фотоаппарат, да разве с такой высоты что-нибудь сфотографируешь? Штурман кричит мне: спускайся ниже! Да я и сам понимаю, что надо ниже… Ладно, спускаюсь. А только толку от того никакого. Ничего не видать! Еще ниже, кричит штурман. Ладно, ниже так ниже. Летим, едва не задевая крыши тех Астаповичей. Туда-обратно, туда-обратно… Город-то небольшой. Как говорится, не разгонишься. Штурман то и дело щелкает фотоаппаратом, а мы со вторым пилотом вглядываемся в эту окаянную муть.

— И что же вы увидели? — спросил полковник Грошев.

— Увидели… — Тузовский покрутил головой. — В четыре глаза — отчего бы и не увидеть? Тем более что летали мы низехонько. По крышам, можно сказать, ходили. Есть там лагерь, точно вам говорю. На западной окраине города. Народу там много. Стоят, сидят, лежат прямо на земле, несмотря на то что ранняя весна… Зачем бы они там лежали, если это не лагерь?

— А что, никаких строений вы не видели? — уточнил Захаров.

— Видели и строения, — ответил Тузовский. — Какие-то длинные здания вроде бараков. Или, может, заводские цеха. Но отчего-то люди сидели и лежали на голой земле… Не знаю почему. Лагерь это, точно вам говорю. Иначе для чего там такое количество людей? Да вы спросите у моего второго пилота и штурмана!

— Уже спрашивали, — сказал полковник Грошев.

— И что же?

— Они говорят то же самое.

— Ну, вот видите. — Тузовский помолчал и спросил: — А что же фотографии? Получилось что-нибудь?

— Кое-что можно разглядеть и на фотографиях, — ответил Грошев. — Не слишком подробно, но можно.

— И что же на них? — спросил Тузовский.

— То же самое, что вы рассказываете, — скупо ответил полковник.

— Ну, вот видите, — выдохнул Тузовский. — Лагерь это.

— Рассказывайте дальше, — велел полковник.

— А что дальше? — развел руками летчик. — Дальше по нам начали стрелять. Ну а как не стрелять, если мы туда-сюда, туда-сюда… Пришлось уходить. Стрельнули они пару раз по нам вдогонку, да на этом и все. Не попали… И погони тоже не было. С тем и вернулись. Аккурат успели к сумеркам.

Наступило короткое молчание. Каждый думал о своем: и полковник Грошев, и майор Захаров, и летчик Тузовский. О своем и одновременно об одном и том же. Они думали о концлагере в далеком отсюда городишке Астаповичи. И о людях, которые томятся в лагере. Сейчас не важно было, кто именно эти люди: военнопленные, партизаны, совсем невиновные гражданские лица. Все это были советские люди. И они сейчас находились в беде. Вот о чем, всяк по-своему, размышляли и полковник Грошев, и майор Захаров, и летчик Тузовский.

— Лагерь это, — в который уже раз повторил Тузовский. — Концлагерь…

— Хорошо, ступайте, — сказал полковник летчику. — Благодарю за службу.

Тузовский хотел ответить по-военному, но почему-то не ответил, лишь скривился, махнул рукой и пошел к выходу.

— Итак, что мы имеем? — спросил полковник Грошев, когда за летчиком закрылась дверь. — А имеем мы вот что. Весна, сорок третий год. Белоруссия. Городок Астаповичи. Оно вроде бы не так и далеко, а только топать нам еще до того городка и топать. И это плохо, потому