Читать книгу "Земля Сахария - Мигель Коссио Вудворд"

М. Коссио Вудворд

ЗЕМЛЯ САХАРИЯ

В серии «Современная зарубежная повесть»

Вышли в свет:

Ж. К. Пирес. Гость Иова (Португалия)

П. Себерг. Пастыри (Дания)

В. Кубацкий. Грустная Венеция (Польша)

Р. Клысь. Какаду (Польша)

Э. Галгоци. На полпути (Венгрия)

Ф. Бебей. Сын Агаты Модио (Камерун)

Готовится к печати:

Я. Сигурдардоттир. Песнь одного дня. В петле (Исландия)

Т. Стиген. На пути к границе (Норвегия)

БИТВА ЗА САХАР

На плантациях сахарного тростника современной Кубы все чаще можно услышать рокот моторов — это не только погрузочные машины, но и уборочные комбайны. И все же мачете, нож-тесак, непременное оружие повстанцев, сражавшихся с испанскими колонизаторами в XIX веке, и символ преемственности освободительной борьбы в нашем столетии, до сих пор остается главным оружием в битве за сахар, которую ведут герои романа Коссио Вудворда.

Коссио Вудворд (род. в 1938 г.) — новое имя в кубинской прозе, возникшее вне профессионального писательского круга. Сотрудник Центральной хунты планирования неожиданно для всех в 1970 году на литературном конкурсе «Дома Америк» завоевал премию по жанру романа… Книги тех, кто вынашивает своих героев не за письменным столом, часто обладают одним существенным достоинством — какой-то неподдельной жизненной шероховатостью, незаглаженностью. Читатель ощутит это и у Коссио Вудворда, который рассказал о своем опыте жизни с вызывающей доверие запальчивостью, на сбивающемся дыхании.

Несомненно, автор хорошо знает, что такое сафра — уборка сахарного тростника, — так же как это узнали в годы после победы революции многие десятки тысяч горожан-добровольцев, ежегодно оставляющих свои повседневные дела, чтобы принять участие в этом всенародной важности деле.

Каждый день герои Коссио Вудворда выходят на поле, каждый один на один с тростником. Где-то на меже — кувшин с быстро нагревающейся под солнцем водой, в правой руке — мачете, на левой — рукавица, предохраняющая от порезов. Взмах — стебель рубится под корень, еще взмах — срубается верхушка, еще взмах — мясистый, полный сладкой влаги ствол летит в кучу. Быстрее всего устает поясница. Кажется, проработал целый день, но нет, солнце еще низко, тростник выше человеческого роста обступает со всех сторон, и не видно ему конца… Так ощущают себя на работе горожане Дарио или, например, Пако. Уборка сахарного тростника — труд нелегкий, как нелегок любой крестьянский труд. Папаша, негр-весельчак, лукавый выдумщик небылиц, рубит тростник не первый десяток лет, и движения его легки и изящны. Впрочем, все они самые рядовые участники сафры. По радио добровольцы узнают о результатах лучших бригад страны, им удается рубить в день гораздо меньше. В этой обычности — один из писательских «умыслов». Обычный день на сафре, обычные добровольцы, обычный тростник, окружающий лагерь. Это обыденность Кубы, как обыденность пашей страны, скажем, уборка хлеба.

Русскому слуху привычны образы песен безымянных и известных поэтов, сравнивающих родину с просторами волнующейся под ветром ржи. Жизнь кубинского парода на протяжении столетий связана с сахарным тростником. Говорить о нем — значит говорить о народной душе.

Известный кубинский художник Вильфред Лам написал картину «Джунгли», которую можно встретить во всех каталогах современной живописи. На Кубе нет джунглей, ее джунгли — это сахарный тростник, бесконечное, как у Лама, переплетение стеблей, сухое шуршание листьев, зной, миражи, сладкая мгла, где взгляд художника различает очертания смуглых богов тропиков. Папаша чудится Дарио во сне одним из них: повинуясь взмаху руки, стремительно растет вверх тростник, с которым он, изнемогая, борется.

Очевидно, по-разному можно было описать рубку сахарного тростника, ну, например, как трудную, но заурядную работу. Коссио Вудворд копнул поглубже — тростник стал тоже действующим лицом. С ним разговаривают, его ругают, умоляют, проклинают, ласкают, тростник дает силы, питая своим соком. Писатель как бы олицетворил тростник, без которого немыслима Куба. Тростник, с которым отношения у кубинцев сложны, как сложны всегда отношения человека с самим собой. Это о нем кубинский поэт Синтио Витьер сказал: «Боль рожающей матери, что выбрасывает нас на стерню под звездами».

Коссио Вудворд обильно цитирует ученых, исследовавших развитие сахарного производства на Кубе. В подобном приеме есть своя логика, ибо сахар был и остается одним из важнейших факторов истории страны.

Земля Кубы оказалась исключительно благоприятной для древней культуры, сложными путями попавшей сюда в начале XVI века вместе с конкистадорами Диего Веласкеса. Испанцы поняли это очень быстро. Более 300 лет невольничьи корабли бороздили Атлантический океан между западным побережьем Африки и карибскими островами, свозя сюда — взамен истребленных индейцев таино, сибонеев и карибов — негров, наследников древней культуры йоруба, конго, арара, карабали, для нечеловеческого труда на плантациях, сахарных заводах. Так сахар во многом определил лицо молодого народа, характер его культуры, складывавшейся в ходе смешения европейских и негритянских переселенцев. Чтобы расчистить путь тростнику, свели на нет великолепные леса по всей равнине от восточных хребтов Сьерра-Маэстры до западных гор провинции Пинар-дель-Рио. Так сахар преобразил ландшафт страны. Интересы сахарного производства определяли места строительства заводов, населенных пунктов, портов, дорог. Так сахар начертал экономическую географию острова. Конечно, это произошло не сразу. В XVI веке Куба производила около 3 тонн сахара в год, в середине XVII столетия — около 500 тонн в год, к рубежу следующего века — 1 млн. тонн, в нашем столетии эта цифра не опускалась ниже 2–3 млн. тонн. Куба стала «страной Сахарией», крупнейшим в мире производителем ценного продукта, а сахар превратился в то, что экономисты называют монокультурой. Источник богатств страны в условиях господства американских толстосумов, сменивших испанских колонизаторов, он стал в то же время ее бедствием, петлей-удавкой. На острове производился главным образом сырец, заводы по рафинированию находились в США — основном скупщике и потребителе кубинского сахара. Система квот, введенная Соединенными Штатами, стала средством закабаления, политического шантажа: неспокойно было на острове, квота могла быть снижена, а то и вовсе отменена, а это ставило страну на грань катастрофы, оставляло незанятыми рубщиков тростника, которые большую часть года вынуждены жить на то, что зарабатывают за 2–4 месяца в период сафры. Именно так США попытались удушить кубинскую революцию 1959 года.

Однако для героев романа это уже далекое прошлое, не столько хронологически, сколько в силу необратимости осуществленных революцией преобразований. В памяти Дарио, осмысливающего путь, который привел его сюда, на поля сахарного тростника, возникают некоторые ее эпизоды: хмельная радость первых лет победы, организация отрядов народной милиции, Плайя-Хирон, суровое испытание карибским кризисом