Читать книгу "За 27 дней. Он будет жить, если узнает, что кому-то не все равно - Элисон Жерве"

Элисон Жерве

За 27 дней. Он будет жить, если узнает, что кому-то не все равно

© Косарева Е.А., перевод на русский язык, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Всем, кто читал «За 27 дней» на Wattpad, оставлял комментарии, голосовал за меня и даже делился этой историей с друзьями: без вас книги бы не было, и никакими словами не передать, как я вам благодарна.

Глава 1

Тот день

Что-то было не так. Я пока не могла понять, что именно, но в воздухе явно висело напряжение.

«Да, что-то стряслось», – подумала я, выходя из автобуса на остановке у старшей школы Джона Ф. Кеннеди. Все выглядело точно так, как и почти в любой другой день: красный кирпич, повсюду яркие вывески, ученики кучкуются на улице у главного входа. Моей школе уже больше века, так что в ней царит дух старого Нью-Йорка. Кажется, здесь никогда ничто не нарушает привычный порядок вещей.

И все же от заволакивающих небо туч не хватало воздуха в груди: они навевали чувство тревоги и… тоски. Практически удушающей тоски. Нью-Йорк никогда не спит, это город тысячи разных настроений. Но никогда раньше я не ощущала того, что происходило с ним сегодня.

– Давай, Хэдли, не стой в проходе.

Я быстро отошла в сторону, и из автобуса неторопливым шагом вышла моя лучшая подруга Тейлор Льюис.

С Тейлор мы встретились в первый день учебы в девятом классе: я в одиночестве бродила по коридорам в поисках нужных кабинетов. В тот момент она и решила взять меня под крыло, поскольку мы были одеты в одинаковые футболки из American Apparel[1], и поделилась со мной всем, что уже успела узнать о порядках в новой школе. Без нее я бы совсем заблудилась – в коридорах школы, в разговорах и, что совершенно точно, на карте социальных связей. Спустя два года мы все еще были лучшими подругами, и мне все еще было вполне комфортно существовать в тени такой популярной девчонки, как она.

– Почему у тебя такое странное выражение лица? – спросила Тейлор, когда мы влились в поток людей у главного входа.

Я оторвала взгляд от группы учителей, тихо перешептывавшихся в коридоре напротив администрации, и хмуро глянула на Тейлор:

– Что значит странное?

Она закатила глаза и пихнула меня локтем.

– Ладно, забей. Ты готова к самостоятельной по государственному строю США? Я в половине случаев вообще не понимаю, о чем там говорит Монро, да и, господи, уверена, нам никогда в жизни не пригодятся знания о том, из скольких людей состоит кабинет президента, и я… Хэдли, ты меня слушаешь?

Мое внимание было приковано к двум полицейским в форме, разговаривавшим чуть дальше по коридору с нашей директрисой, мисс Грин. Судя по их напряженным, мрачным лицам, речь шла о чем-то крайне неприятном. Но что могло привести в нашу школу полицию?

– Прости, Тейлор, я просто… – у меня не получалось подобрать слова, чтобы описать свое состояние. – Не знаю, наверное, тоже из-за самостоятельной переживаю, вот и все.

Я принялась рыться в шкафчике в поисках учебника по химии, а Тейлор невесело усмехнулась.

– Ты-то чего волнуешься, Хэдли? Ты же единственная, кто умудряется не заснуть у Монро на уроках.

– Наверное, просто везет.

«А может, все дело в том, что мой папа – адвокат и он не переживет, если у меня будут плохие оценки по государственному строю», – подумала я.

Мы с Тейлор разошлись в разные стороны, я направилась к кабинету, и вдруг мне показалось, будто кто-то идет за мной по пятам и дышит в шею. Я плюхнулась за парту на первом ряду, постаралась дышать спокойно и размеренно, и у меня получалось – ровно до тех пор, пока не прозвенел звонок, а учительница так и не вошла в класс.

Миссис Андерсон, наша классная руководительница, преподавала у нас немецкий и была, пожалуй, самым приятным человеком, которого я встречала. Она почти всегда мычала какую-нибудь песенку себе под нос и одаривала улыбкой в тысячу ватт каждого, с кем даже просто пересекалась взглядом. У меня не хватало терпения на немецкий – я и два года испанского едва выдержала, – но c миссис Андерсон было весело, и это помогало высидеть классные часы, пусть они и начинались невыносимо рано.

Опоздание миссис Андерсон лишь усилило мою тревогу. Моя подруга Челси любила говорить, что классная, должно быть, ночует в школе, ведь ее всегда можно увидеть где-нибудь в коридорах с кружкой кофе и пончиком в руках. К тому же она не пропускала ни одного школьного мероприятия или матча. Так где же она теперь? Опоздания – совсем не в ее стиле.

Прошло больше пяти минут, прежде чем дверь отворилась, и в кабинет вошла миссис Андерсон. На ее свитере было кофейное пятно, очки сидели на носу немного криво, она бросила на стол стопку папок и сказала:

– Извините, класс, прошу прощения, немного опоздала, кое-что… – она затихла и закусила губу, пытаясь оттереть пятно на свитере салфеткой. – Случилось кое-что… печальное.

В секундную паузу между ее словами мое сердце подпрыгнуло и начало беспокойно колотиться в груди. Я не могла знать, о чем «печальном» шла речь, но щемящее чувство внутри подсказывало: что бы это ни было, произошло нечто плохое.

Миссис Андерсон вздохнула, бросила салфетку в мусорное ведро и прислонилась к столу, скрестив руки на груди.

– Вчера один из учеников нашей школы совершил самоубийство.

Я откинулась на спинку стула и резко выдохнула, чувствуя, как воздух стремительно покидает легкие.

Что?

Я почувствовала неладное еще двадцать минут назад, когда вышла из автобуса. Но такое? Хотелось спросить, кто так внезапно решил прервать свою жизнь, но я вдруг обнаружила, что не могу заставить себя произнести хоть слово. Во рту было сухо, как в Сахаре, язык превратился в кусок наждачки.

– Кто это был? – спросил парень, сидящий несколькими рядами позади меня, после первых секунд напряженного молчания.

Миссис Андерсон теребила край своего свитера.

– Арчер Моралес.

Имя звучало… очень знакомо. Я слышала его раньше, но никак не могла вспомнить, как выглядел его обладатель.

«Погоди-ка, – прошептал тихий голосок в голове. – Английский в девятом».

Верно. Английский с миссис Кейси в девятом классе. Арчер Моралес – мальчик, с которым мы сидели за одной партой в первом семестре. Когда миссис Андерсон произнесла имя,