Читать книгу "Проект «Джейн Остен» - Кэтлин Э. Флинн"

Кэтлин Э. Флинн

Проект «Джейн Остен»

Яреку

— Спеши, спеши, — говорила птица, — ведь людям

Труднее всего, когда жизнь реальна.

Прошедшее, как и будущее,

Ненаставшее и наставшее,

Всегда ведут к настоящему[1].

Т. С. Элиот. Бернт Нортон

Глава 1

5 сентября 1815 года

Летерхед, Суррей

До чего чокнутой надо быть, чтобы отправиться в прошлое? В те дни я не раз задавалась этим вопросом, но ни разу он не стоял так остро, как в тот миг, когда я пришла в себя и поняла, что лежу на сырой земле. Трава колола загривок; я видела небо и кроны деревьев, чувствовала запахи почвы и разложения. Такое ощущение бывает после обморока или когда после долгой дороги просыпаешься в непривычной постели: не понимаешь не только, где ты, но и кто ты.

Лежа там, я вспомнила, что меня зовут Рейчел. Тело вошло в резонанс с разумом, и я села, поморгала, потерла глаза и огляделась — ничего особенного, сплошь невыразительная серость. Я перебрала в уме побочные эффекты перемещения по кротовой норе: учащенное сердцебиение, аритмия, кратковременная амнезия, перепады настроения, тошнота, обморок, выпадение волос. Проблем со зрением в этом списке не было. Возможно, ученые об этом эффекте еще не знают.

Листья шелестели на ветру, и этот звук контрастировал с монотонным стрекотом, который, судя по всему, издавало некое насекомое, давно вымершее в моем собственном времени. Меня привел в восторг воздух 1815 года: влажный и насыщенный запахами, названий которым я не знала, он навеял воспоминания о питомнике старинных растений со стеклянным куполом в Бруклинском ботаническом саду, куда нас возили на экскурсии. Когда-то, дети, весь мир был именно таким.

Лиам в метре от меня, на том же расстоянии, что и в шлюзе, лежал лицом вниз и подозрительно неподвижно. Аритмия способна вызвать остановку сердца. И как тогда быть? Лишиться коллеги в самом начале миссии — неужели я и правда настолько невезучая? Мне придется изображать вдову — единственный класс одинокой женщины, к которой здесь положено проявлять уважение и обходительность…

— Ты жив? — твердо спросила я.

Он не ответил. Я подползла ближе и прикоснулась к его сонной артерии — к моему облегчению, пульс имелся. Дыхание было частым и поверхностным, кожу покрывал холодный пот. Позади него в тусклом свете бледнела поросль деревьев с белыми стволами — забыла, как они назывались. Сердце колотилось и у меня; я сделала медленный вдох и пристально посмотрела на белые деревья.

Березы! На ум пришло еще одно слово: сумерки — явление, которое в моем времени оставалось незримым, поскольку жизнь была расцвечена электрическим светом. Естественный свет — это выражение мы узнали из словаря, равно как и термины растущая луна, убывающая луна, прибывающая луна, лунный серп и названия основных созвездий. В памяти снова всплыли стальные коридоры Королевского института узкоспециальной физики, и перед глазами, словно на быстрой перемотке, пролетел тот год, что я там провела: занятия танцами и верховой ездой, уроки музыки и этикета, бесконечное чтение. Наш путь к шлюзу, последние проверки, торжественный обмен рукопожатиями со всей командой проекта «Джейн Остен»…

Я здесь. У нас получилось.

— Ты жив? — снова спросила я.

Лиам застонал, но перекатился на бок, сел и обвел взглядом окружавшие нас березы, поле и лесополосу. Расположение для портала команда выбрала с умом: место было совершенно безлюдное.

— Сейчас сумерки, — объяснила я, — поэтому все так выглядит.

Он повернулся ко мне, вопросительно выгнув темные брови.

— Вдруг ты не понял.

— Я понял. — Эти слова он произнес медленно, тихим голосом. — Но спасибо.

Я посмотрела на него искоса, гадая, был ли то сарказм, — хотелось надеяться, что это он. Когда мы с Лиамом проходили подготовку к миссии в институте, нечто в нем всегда ускользало от меня. Слишком уж сдержанным он казался — с такими людьми ни в чем нельзя быть уверенной.

Я встала — голова закружилась, — поправила шляпку и, стряхнув с платья землю и травинки, сделала несколько неловких шагов — мой многослойный наряд шуршал, пачка банкнот, спрятанная в корсете, впивалась в тело.

Лиам задрал голову, принюхался. Распрямив руки и ноги, он поднялся с удивительной грацией — как показывает мой опыт, рослые мужчины обычно неуклюжи, — потянулся, поправил кудрявый докторский парик, посмотрел вбок и замер.

— Это то, о чем я думаю?

Приглядевшись, я различила дорогу: тракт шириной с телегу, чуть дальше расходившийся в две стороны. На самой развилке стояла виселица: железная рама высотой в человеческий рост, похожая на жуткую птичью клетку, на которой что-то…

— Ох.

— Значит, они действительно были всюду, — сказал он. — Либо это просто нам так повезло.

Осознав, что с той стороны исходил один из запахов, которые я учуяла, я с отвращением уставилась на мертвеца — его пустые глазницы, казалось, смотрели на меня в упор. Гниение явно продолжалось уже некоторое время — труп был где-то на полпути между свежим и иссохшим, — но в этом сумраке сказать точно было сложно. Возможно, он был разбойником — здесь принято вешать осужденных возле мест их преступления в назидание остальным. Возможно, если все пойдет наперекосяк, нас ждет та же участь.

Я задержала дыхание, но вонь все равно проникла в нос. Я сталкивалась с мертвецами, еще когда училась на медика, делала вскрытия — но подобного не видела. Хотя однажды, во время моей работы волонтером в Монголии, кое-кого