Читать книгу "Сага о Кае Эрлингссоне - Наталья Бутырская"

Скирир — зимний бог-конунг, побратим Фольси, бог-воин.

Вышел к первым богам, сбежавшим из морской пучины, и стал их правителем, защитником от морских чудовищ.

Атрибуты — шлем, доспех, щит, копьё и молот.

Я вышел вперед, стиснув в руках отцовский походный топор, настоящий боевой, уже испивший крови людей и знакомый богам по многочисленным дарам, которые мой отец Эрлинг, лангман Сторбаша, отправил им. Я спиной чувствовал десятки завистливых взглядов от других ребят. Еще бы им не завидовать! Чьи жизни они отправили богам в надежде получить их первый дар? Коз, свиней, кроликов… Разве это достойные жертвы?

Отец подготовил для меня единственно подходящую жизнь — человеческую. Сначала я, конечно, разозлился, что это был лишь какой-то жалкий раб, да к тому же калека, его убогая иссохшая рука торчала вбок, словно сломанное куриное крыло, но отец быстро втолковал подзатыльником, что не стоит жадничать.

Раб стоял передо мной на коленях, не имея смелости даже на то, чтобы поднять голову. Правду говорила мать, рабы — это люди, от которых с рождения отвернулись боги, у них неполная душа и согнутая спина.

Я замахнулся топором. Позади ахнула какая-то девчонка, Даг крикнул: «Давай, Кай! Убей его!»

Удар!

В последний момент раб захотел посмотреть на своего убийцу, и топор опустился не на шею, а врезался с оглушительным хрустом в затылок. На меня пахнуло кровью и смрадом. Я с омерзением отшатнулся, но тут же выровнялся и взглянул на отца. Мощный, кривоногий, с рубленой бородой, он выделялся среди серых горожан. И он смотрел на меня с гордостью.

Я ждал, когда же ко мне снизойдет благодать Скирира. Отец говорил, что это ощущение ни с чем не спутаешь. «Словно тебе в живот ударил ледяной молот, — сказал он вчера, — но вместо холода и боли ты чувствуешь лишь жар. Маленькое солнце. А потом оно выпускает горячие лучи, которые идут по твоим рукам и ногам. В каждый палец. В каждый волосок. И даже уши начинают гореть. И ты становишься сильнее. Намного сильнее!»

Я стоял и ждал, но ничего не происходило. Совсем ничего.

Передо мной лежал человек с расколотой пополам головой, его штаны промокли и воняли дерьмом. Куцая ручонка странно вывернулась, и казалось, что коричневые ссохшиеся пальцы указывают точно на меня.

Отцовский топор выскользнул из руки и глухо ударился о землю. «Не позволяй лезвию моего топора коснуться земли! Для боевого оружия — это позор!»

Я отвернулся, и меня вырвало.

* * *

— Что случилось, Эрлинг? Почему Кай не получил благодати? Говорила же я тебе, что не стоит покупать для него раба. Пусть бы зарезал козу или вон коня, как и все.

— Замолкни, женщина! Коня еще попробуй купи, а этого раба мне за полцены продали, он же совсем негодящий был. В других городах тоже людей, как первую жертву, берут, не сам же я это придумал.

— Может, Скирир наказал тебя за гордыню?

Отец с силой шарахнул по столу, так что тарелки подпрыгнули.

— Да Скирир и есть гордыня. Каждый уважающий себя мужчина должен гордиться собой, своими делами, своим ремеслом, своим сыном! — с каждым словом отец ударял кулаком так, словно хотел разломать толстенные доски.

— Хватит бить мебель! — только мама могла повышать на него голос. И когда она кричала, все в доме переставали дышать. — Я тебе говорю, дай Каю убить козу. Вдруг это поможет?

Я приподнял голову и мельком взглянул на отца. Он не выглядел взбешенным. Наоборот, он как будто состарился и уменьшился в размерах.

— Давай. Только пусть он это сделает в хлеву.

«Чтобы не опозорить меня во второй раз», — недоговорил он, но это и так было понятно.

— Кай, вставай, пойдем, — ласково подтолкнула меня мать к выходу. — Возьми нож.

Она подвела меня к козленку, который родился пару недель назад. Он смешной. Я видел, как он забавно падал на задние ноги, пока не научился бегать и толкаться безрогой пушистой головенкой.

— Кай, разрежь ему горло. Давай, сынок. Смелее, — подбадривала мать, но от этого становилось еще хуже. Что я ей, какой-то слабак? Трус? Я сегодня убил человека! Просто так. Уж козленка-то я прирезать точно смогу.

Я взял нож, за ухо вздернул голову жертвы и резко полоснул по горлу. Кровь выплеснулась вперед, не коснувшись меня. Я не раз видел, как режут скот, и знал, как нужно встать, чтобы не испачкаться.

Но ни удара молотом, ни летнего солнца в животе не возникло. Я остался таким же слабаком, как и вчера.