Читать книгу "Дорогой незнакомец - Стелла Камерон"

Англия, 1848 год

– Как ты думаешь, у всех мужчин есть таинственные места? – Вопрос Лили Эдлер был обращен в равной мере как к ее спутнице, так и к себе самой.

Шелестя жесткой нижней юбкой из конского волоса, Розмари Гудвин взобралась на скамью и встала за спиной подруги. Она поднялась на цыпочки, стараясь выглянуть в прозрачный квадратик окна с закрашенными стеклами, выходящего на кладбище церкви Святого Седрика, что в местечке Ком-Пиддл, графство Хэмпшир.

– Замечательно. – Лили подняла ржавый шпингалет и толкнула раму. – Прекрасная возможность наблюдать, оставаясь при этом незамеченными.

– Не нужно открывать окно, – прошептала Розмари, округлив глаза. – Он может нас услышать.

– Не будь глупой гусыней. – Лили поднатужилась и наконец-то с трудом смогла приоткрыть тяжелое, в свинцовой раме, окно на пару дюймов. – Он слишком поглощен самим собой. Только взгляни на него. Мне еще не доводилось встречать столь тщеславных и напыщенных субъектов. Кроме того, он от нас довольно далеко, а стены здесь толстые.

– Пожалуйста, потише, – взмолилась Розмари.

Лили вытянулась во весь рост, но едва лишь дотянулась носом до уровня каменного подоконника.

– Дай-ка мне мою Библию. Брось ее так, чтобы я могла на нее встать.

– Лили!

«Вот уж в самом деле, – подумала Лили, искоса взглянув на Розмари, – бывают моменты, когда тесная дружба с сестрой местного священника оказывается весьма утомительной. Весь этот благочестивый вздор порой сильно действует на нервы».

– Ну хорошо, – сказала Лили, решив не возвращаться к идее использования Библии в качестве подставки под ноги. – Ты мне еще не ответила. Вопрос стоит так: у всех ли мужчин есть таинственные места?

Розмари пробурчала что-то так тихо, что Лили не разобрала ни слова.

– Говори громче, – бросила она через плечо, осознавая, что ведет себя чересчур резко, но не испытывая при этом особого раскаяния.

– Я сказала, – кисло ответила Розмари, чуть повысив свой тихий, как обычно, голос, – что я склонна полагать, что у всех. В конце концов, почему один мужчина должен отличаться в этом отношении от другого?

Лили погрузилась в раздумье.

– Ох, я могу себе представить, что, даже обладая сходным строением, они, возможно, устроены не совсем одинаково. Но согласимся, что по крайней мере сущность у них одна. Это уже что-то.

– Да, – согласилась Розмари. – Это что-то.

– Таким образом, для исследования можно выбрать любого мужчину. Ну или несколько для сравнения.

– Может быть, воспользуешься этим? – Розмари вгляделась в высокого темноволосого мужчину, который самым неподобающим образом привалился к надгробию в центре церковного кладбища, обнесенного низкой железной оградой. – В конце концов, для осуществления нашего предприятия у него очень удачное местопребывание. Ни много ни мало в твоем собственном доме. Ну и при известном уме – а кому, как не нам, знать, что он у тебя имеется – можно найти сколько угодно способов сойтись с ним поближе.

– Он мне не нравится.

– Но ты его совсем не знаешь.

– Зато я знаю, что он замышляет. – Лили ощутила новый приступ тревоги. – Он хочет втереться в доверие к папе. Он уже в этом преуспел.

– Тем не менее он красив, – заметила Розмари, и в ее тихом голосе отчетливо прозвучала грусть. – Признай, что Ком-Пиддл не может похвастать изобилием красивых мужчин. Или хоть сколько-нибудь приемлемых.

– Послушай, но наивно считать, что интересное лицо может служить залогом того, что все остальное будет столь же интересно. Он, может быть, не наделен ничем примечательным с точки зрения наших интересов.

Розмари стерла грязь со стекла на уровне своих глаз.

– И все же он какой-то необычный, тебе не кажется? Он, может быть, чересчур крупный, но какой-то очень… привлекательный.

– Высокомерный, я бы сказала, – возразила Лили и фыркнула. – Это свойственно всем красивым людям, которые осознают, что они красивы. У него карие глаза, но, знаешь, уж слишком светлые. Даже как-то жутко. Я его встретила, когда спускалась сегодня утром вниз. Он посмотрел на меня в упор. Ни тени улыбки. Хотя, конечно, нас друг другу не представили, а он в некотором роде всего лишь слуга.

– Ох, Лили!

– Ох, Лили,– передразнила Лили подругу. – Но ведь это правда. Может быть, он и высок, и безумно красив. И глаза у него как у голодного тигра на картине в кабинете папы, но… от одной мысли о нем меня бросает в дрожь.

– От чего? – осведомилась Розмари.

Лили бросила на нее подозрительный взгляд.

Розмари была сама невинность. Гроздья белокурых локонов слегка покачивались возле ее розовых ушек.

– Мне просто интересно, не от волнения ли тебя бросает в дрожь при виде его, – пояснила она с непринужденным видом. – Я слышала, что такая реакция может возникнуть. Я надеюсь, что когда-нибудь мне и самой доведется испытать нечто подобное.

– Надеюсь, это будет не слуга, – сурово сказала Лили. – Или по крайней мере не тот слуга, который узурпировал твое место возле отца.

– У меня нет отца, – напомнила Розмари. – Кроме того, я не избалована вниманием мужчин. И он, как ты знаешь, Лили, вовсе не слуга. Он секретарь твоего отца. И во всех отношениях очень образованный человек, как мне сказал Юстас.

Достопочтенный Юстас Гудвин приходился Розмари братом, был намного старше ее и жил при церкви Святого Седрика. Кроме того, он был чванливым, властным, лицемерным и вспыльчивым грубияном, и Лили терпеть его не могла.

Лили вновь устремила все свое внимание на человека, облаченного в черное, который стоял скрестив ноги и, казалось, был полностью занят своими мыслями. Поглощенный ими, он вальяжно развалился на месте последнего упокоения какой-то бедной усопшей души.

– Оливер Ворс, – пробормотала она. – Из Бостона. Можете себе представить? Оливер Ворс из Бостона – и вдруг в моем любимом Блэкмор-Холле. Только и делает, что слоняется повсюду. Все рассматривает и трогает – когда думает, что его никто не видит, разумеется. Но я-то знаю. Я все видела.

– Он здесь всего несколько дней, дорогая Лили. Тебе нужно как-нибудь с ним поговорить.

О да, ей придется поговорить с ним. Не далее как сегодня утром отец объявил, что он не может больше терпеть ее отказы быть формально представленной мистеру Оливеру Ворсу из Бостона.

– Американец, – с легкой гримаской проговорила она, прислонившись подбородком к холодному камню и жалея, что майское утро одаряет этого человека своим теплом.