Читать книгу "Сорок истин - Ана Ховская"

— Котенок, давай сделаем это на столе?

— Ты не можешь так со мной поступать, — с трудом уворачиваясь от поцелуев Аркадия в шею, прошептала Ульяна и провернулась в кольце его рук к двери. — В приемной полно народа, и все ждут тебя…

— Знаю… — уже не владея собой от желания забраться к ассистентке под юбку, выдохнул Маслов и потерся набухшим пахом о ее ягодицы.

— Но поступаешь!..

— Угу, — ничего не соображая от возбуждения, ответил тот.

— Так не может продолжаться… Я не могу спать с шефом — это нарушение всякой этики… — смеялась Ульяна, не слишком рьяно вырываясь из его рук.

— Переходи в отдел рекламы…

— У нас нет свободных вакансий, — задрожала она, когда тот пощекотал языком за ее ухом.

— Откроем…

Ульяна отстранилась и оглянулась через плечо.

— Знаешь, как это выглядит?

— Как? — разочарованно вздохнул Аркадий и потер влажный лоб ладонью.

— Что ты делаешь это ради любовницы, — поморщилась она. — И так все думают, что ты потакаешь мне из-за этого.

— Назначим тебя ведущим специалистом в отделе. Я поговорю с Терентьевым, — пообещал Аркадий и снова притянул ассистентку к себе. — С такой большой головой ты справишься…

— У меня большая голова? — округлила глаза Ульяна, переводя разговор в шутку и мысленно радуясь обещанию мужчины.

Маслов засмеялся и опустил ладони на ее упругие ягодицы, обтянутые узкой юбкой.

— И голова… — поцелуй в губы, — и попа, — поцелуй в шею, — и, если захочешь, будет потрясающая…

«Опять он за свое, — сдержанно выдохнула Ульяна и поморщилась. — Не буду я увеличивать грудь!»

— Ну все, хватит! — оттолкнулась она, сурово сдвигая брови. — Прекрати домогаться. За это есть статья, хоть еще и не такая категоричная, как на западе.

Аркадий рассмеялся и ущипнул ассистентку за попу.

— Ну что, сегодня собираем твои вещи и переезжаешь ко мне?

— Вернусь из Москвы и оккупирую твою квартиру, — довольно кивнула Ульяна, собирая папки, с которыми вошла в кабинет руководителя, но те так и не пригодились.

Аркадий обожал солнечную улыбку ассистентки и радовался, что теперь Ульяна будет в полном его распоряжении: в его постели, на его кухне — ведь она пекла такие пироги… Хватит ему искать кого-то. Спокойная, легкая, сексуальная — она вполне его устраивала, несмотря на то, что была старше на пять лет, но на свой возраст она совсем не выглядела. Немного бы увеличить грудь, в остальном — совершенство.

— Буду очень скучать, — ласково прошептал он и поцеловал ее в лоб.

Ульяна подмигнула и счастливая вышла из кабинета.

— Господа, прошу на планерку, — как всегда с настроением, бодро прозвучал нежный голосок ассистентки за дверью.

***

Довольная завершением последнего рабочего дня перед отпуском, Ульяна мечтательно собирала рюкзак в поездку в Москву, заодно упаковывала вещи в коробки для переезда.

Закрыв опустевший шкаф, Ульяна задержалась взглядом на своем отражении в зеркальной дверце. Ей было почти сорок, но грех жаловаться: выглядела она лет на пятнадцать моложе, а чувствовала себя еще младше.

Кто бы что ни говорил, Ульяна всегда считала, что, как бы внешне ни выглядела женщина, какие бы обстоятельства, стереотипы ни заставляли соответствовать паспортному возрасту, внутри нее всегда прячется девчонка, способная перевернуть мир, если захочет, если позволит себе быть.

Ульяна искренне ценила то, что сумела сохранить в себе и задор, и ребячество, сочетая это с жизненным опытом. Как смеялась над ней подруга Маша, она нарушала один из принципов жизни: «Если бы молодость знала, если бы старость могла». Ульяна была и молода, и мудра. Мудра для своей жизни, не для кого-то. Ведь мудрость, считала она, нужна, чтобы достойно прожить свою жизнь, не навредив никому и не испортив карму. И ей казалось, что с каждым годом у нее получается все лучше. И сейчас жизнь налаживалась, хотя окружающие так и норовили разубедить ее в этом.

Много чего случалось в ее жизни, но это были трагедии, как у всех. Ульяна не считала себя бедной и несчастной девочкой, обиженной судьбой, и никогда не перекладывала свои проблемы на других. В восемь лет, когда погибли родители, из Усть-Каменогорска в Новороссийск — на родину матери — ее забрала родная тетка Лиля, а когда Ульяне исполнилось семнадцать, та уехала в Беларусь с новым мужем. На жизнь Ульяна зарабатывала как умела: продавала квас летом, зимой торговала на рынке, была курьером, уборщиком, но учебу в институте не бросала. Бывало, что не хватало даже на хлеб, но Ульяна говорила себе: «Все хорошо!», поднимала голову и шла дальше.

А потом небольшая передышка — замужество…

Родить не вышло. Муж все хотел пожить для себя, да и дело своей маленькой типографии нужно было поставить. И пока Ульяна помогала ему в этом, днями и ночами работая на производстве в качестве технолога, кладовщика, бухгалтера и офис-менеджера, тот действительно вволю пожил для себя. В один прекрасный день он сообщил, что у него родилась двойня, закрыл типографию, продал оборудование, собрал вещи и переехал в Сочи. Вот так в тридцать три года Ульяна осталась не у дел.

Она долго не могла прийти в себя, и, когда муж потребовал выехать из квартиры, совсем расклеилась. Но тетка Лиля сжалилась и разрешила племяннице жить в бывшей квартире родной сестры, которую после ее смерти какими-то обходными путями лихо переоформила на себя как единственного опекуна Ульяны и до сих пор сдавала в аренду.

Найти место по опыту типографской работы не удалось, и по профилю образования — изобразительное искусство — вакансий не было. К тому же, куда бы она ни приходила, работодателей почему-то смущал ее возраст, отсутствие детей, о чем почти прямо и заявляли. Никто не желал видеть в ней перспективного работника, какую бы самопрезентацию она не провела. За полгода Ульяна нажила неприятный комплекс: вопрос возраста стал для нее крайне болезненным. Особенно после замечаний бывших однокурсниц в присутствии нового кавалера, что в ее возрасте уже можно не надеяться на хорошую партию и карьеру. «Зацепись ты уже где-нибудь, и не выпендривайся…»— поговаривали они.