Читать книгу "Заклинатель костей - Бриана Шилдс"

Завтра моя участь будет решена с помощью костей пальцев моей покойной бабули. Именно так был предопределен ход всей моей жизни – с помощью костей, крови и потрескивающего пламени. Когда мне было пять дней от роду, моя мать проткнула мне пятку швейной иголкой, держа меня над каменной чашей, полной лопаточных костей быка. Не знаю, сколько капель крови упало в ту чашу. Одна? Две? Десять? Впрочем, это неважно. Крови было достаточно, чтобы напитать кости квинтэссенцией моего естества, достаточно, чтобы моя мать смогла узнать все, что хотела, относительно следующих нескольких лет моей жизни.

Это всегда было источником трений между нею и мной: ее всеведение и мое неведение. И наоборот. Ведь кости не могут показать ей то, что таится в моем сердце.

Я крадучись спускаюсь по лестнице, идя на резкий запах шалфея. Его запах – верный знак того, что матушка гадает на костях, чтобы узнать ответ на какой-то вопрос. Подкрасться к ней незаметно почти невозможно, но я не могу не попробовать, ибо искушение слишком велико. Может статься, если я сумею проведать, чем она занимается сейчас, мне станет известно хоть что-то относительно того, что принесет с собой завтрашнее утро.

Снизу доносится низкий голос, и от неожиданности у меня едва не вылетает из головы, что нельзя наступать на пятую ступеньку сверху, поскольку она скрипит. Матушка не одна – к ней пришел кто-то из местных жителей, чтобы что-то узнать до завтрашнего доведывания. Я прислоняюсь к стене, разочарованная – мне нет дела до чужого будущего, меня заботит только мое собственное.

Однако стоит мне услыхать царапающий звук – это кости скребут по камню, – как ноги сами несут меня вперед. Спустившись по лестнице до самого ее конца, я украдкой заглядываю за угол.

Матушка сидит в середине комнаты напротив одного из самых именитых жителей Мидвуда, богатого фермера по имени Миккел Хемминг. Между ними на полу стоит каменная чаша, в которую брошена горсть костей животных, судя по их виду, дешевых, приготовленных без тщания и не обладающих большой магической силой. Стало быть, это какое-то малозначительное гадание. Ничего похожего на священнодействие, всегда сопровождающее доведывание. Матушка даже не облачилась в плащ Заклинательницы Костей.

– Спасибо, что согласилась принять меня без промедления, – говорит Миккел. – Нынче утром я потрогал почву и сразу же понял, что надо идти к тебе. Не слишком ли сейчас мокро, чтобы сажать спаржу? Я боюсь, что да.

– Мне не составит труда ответить на твой вопрос, – отвечает матушка и, уколов указательный палец Миккела иголкой, выжимает из него несколько капелек крови, которые стекают на кости. Затем огнивом высекает искру и разводит в чаше небольшой огонь.

Комната кренится, и я крепко зажмуриваю глаза. Мне кажется, что проходит несколько минут, и я ясно вижу, как Миккел стоит у двери, держа в руке шляпу и благодарит матушку за то, что уделила ему время. В моей голове звучит его голос, и я вздрагиваю. Открываю глаза, но, к моему ужасу, матушка еще только начинает гадать, высыпав кости на коврик перед собой.

У меня перехватывает горло.

Такого не случалось уже много лет – зыбкости в высыпанных костях, как будто магия, подобно собаке на поводке, стремится добраться до меня, хочу я того или нет.

А я этого вовсе не хочу.

У меня сосет под ложечкой от предчувствия беды. В голове мелькают образы черных татуировок, похожих на наконечники стрел, но я тут же стараюсь выбросить эти мысли из головы. Бабушка как-то сказала мне, что в семьях, издавна занимающихся магией костей – таких, как наша, – магический дар подобен огню, разгорающемуся все жарче и жарче с каждым новым поколением. Бабушка явно считала, что так она поддержит меня и ободрит, но к тому времени я уже знала правду – чем сильнее пламя, тем труднее держать его в узде. И тем скорее оно сжигает все вокруг.

В моих руках магия костей станет опасной.

Я прижимаю руку ко рту. Миккел все еще молча сидит напротив матушки. А то, что я себе представляла, – всего лишь плод моего слишком живого воображения. Но мне совсем не хочется, чтобы завтра доведывание показало, что мне надлежит стать Заклинательницей Костей. Я бы предпочла другой путь, чтобы ненароком не причинить зла кому-то из тех, кому должна была бы помочь.

– Ты прав, Миккел, – голос матушки возвращает меня в действительность. – Коли ты посадишь спаржу, на нее нападет тля и погубит большую часть урожая. В этом году я бы посоветовала тебе вместо спаржи посеять что-нибудь другое – возможно, пшеницу.

Миккел вздыхает и запускает руку в волосы.

– Именно этого я и боялся.

Матушка ободряюще улыбается.

– Прости, что принесла тебе дурную весть.

Он встает.

– Лучше уж узнать сейчас. Спасибо тебе, Делла.

Я прижимаюсь спиной к стене, а она провожает Миккела до двери и тихонько затворяет ее за ним. А я медленно, бочком начинаю подниматься по лестнице.

– Я знаю, что ты там, Саския. Так что незаметно тебе не уйти.

Мне в лицо ударяет горячая кровь. Я спускаюсь по лестнице, перешагивая через ступеньку, заворачиваю за угол и вижу матушку – она стоит, уперев руки в бока, и на лице ее написан укор.

– Ты же понимаешь, что нельзя подсматривать за гаданием. Я очень серьезно отношусь к сохранению конфиденциальности.

– Вряд ли для кого-то может быть секретом то, что мистер Хемминг будет сеять в этом году.

Матушка плотно сжимает губы, так, что образуется тонкая бледная линия.

– Разве тебе хочется, чтобы за завтрашним гаданием на тебя кто-то следил?

Когда она заговаривает о доведывании, у меня падает сердце.

– Я не желаю становиться Заклинательницей Костей, – говорю ей я. – Но ты ведь и сама это знаешь, верно?

Она качает головой и выходит из комнаты. Я иду за ней на кухню, где она берет из вазы яблоко и отрезает от него ломтик.

– Матушка?

– Доведывание нужно не для того, чтобы определить, чего ты хочешь, Саския, а для того, чтобы определить, что именно тебе нужно, что лучше для тебя. И для нашей страны. – Она кладет в рот кусочек яблока.

– Что мне нужно – так это хоть какое-то счастье, – говорю я.

Матушка начинает жевать – ужасно медленно, – глотает и наконец отвечает:

– Дар Ясновидения Первого Порядка порождает больше душевных мук, чем два остальных. Твоей бабушке видения всегда являлись слишком поздно, чтобы можно было что-то изменить и поспособствовать чьему-то счастью. Но может статься, завтра кости откроют в тебе дар к Ясновидению какого-то иного порядка.