Читать книгу "Когда нельзя умирать - Максим Пачесюк"

— Просыпайся, красавица!

Резкий удар по голове заставил мою голову качнуться как болванчик. Мне было хорошо, глаза не хотелось открывать, но они открылись сами и я увидел перед собой плоскую поверхность булыжника, очень плотно подогнанного к соседям, а те в свою очередь к другим, образовывая таким образом практически ровную плоскость, на которой чудно играли блики огня.

— Ты сколько ему вколол? — спросил недовольный голос.

— Полторы дозы. Девка буянила, так что подняли немнго.

Раздался звук удара, звон металла, стук дерева о камень…

— Идиот! Девка — перевертыш. Парень от такой дозы и копыта двинуть может.

На камне появились носки хорошо отполированных туфель. Огонь выдавал на них еще более причудливые блики, чем на камне.

Меня схватили за волосы, скрипнули цепи, и пространство изменило свое положение относительно тела.

— Привет, Дункан.

Юстас Оутс смотрел на меня сверху вниз и был чем-то сильно недоволен. И злость его только нарастала. Он оттолкнул мою голову, так что мир сделал несколько оборотов, пока не вернулся к знакомым туфлям, но они оставаться не желали и ушли. Жаль, они красиво блестели. Но остался знакомый камень! Он тоже был красивым, а я был счастлив наблюдать эту красоту. Вампир был несчастен, он злился, и мне было его жаль, он не видел красоты вокруг.

— Дегенерат, — выругался он. — Я не могу торчать здесь вечность! Сообщишь, когда он придет в себя.

Слова Оутса меня не тронули. Только через полчаса до меня начал возвращаться рассудок, и я оценил масштабы задницы, в которую попал. Сначала я вспомнил, что могу шевелить головой и поднял ее. Это позволило рассмотреть глухую каменную коробку с железной решеткой вместо двери и кучей толстых металлических колец на противоположной стене. Я был прикован к таким же. Впервые после пробуждения у меня шевельнулось ощущение неправильности, а потом в голове начали мелькать образы: теснота, темнота, запах свежей сосны, визг свиней и вонь навоза, паровозный гудок и постоянный убаюкивающий перестук колес. Он едва не заставил меня отключиться вновь.

Второй удар по голове был резче, и ознаменовался болью не только в части тела которой предполагалось принимать решения, но той, которую я в действительности для этого использовал. Нет болели не только голова и задница, все тело ломило, крутило и выворачивало. Особенно резко свело плечи: связки и суставы отозвались ноющей болью, а спазмы в мышцах добавили остроты. От боли в глазах пошли круги.

— Я видел, как ты шевелился!

От удара голова моталась как болванчик на привязи, но в этот раз я попытался остановить непроизвольное движение. В шее случился прострел, и боль от него стрелой пронеслась по спине, чтобы больно ужалить копчик. Не понимая даже как, я оказался на ногах, попытался поднять руки для защиты от незнакомца в грубом рабочем комбинезоне, но зря только рванул короткие цепи.

Незнакомец дважды щелкнул пальцами справа и слева от моего лица, а я рефлекторно проследил за движением.

— Отлично! — сказал он, и вышел из камеры, заперев за собой решетку на большой скрипящий замок.

Туман в моей голове не давал нормально соображать, превратившись в бесконечную ноту далекого паровозного гудка. Кровь понеслась по венам громыхающим перестуком колес, к ощущениям добавилась качка, так что на мгновение показалось будто я нахожусь в товарном вагоне. Проклятье, ни один вагон не имеет каменных стен! Соберись, Дункан!

Качка отступила, пока я не начал крутить плечами и головой, чтобы размять тело. Мышцы были в плохом, я бы даже сказал весьма плачевном состоянии. Новое движение ознаменовалось порцией боли и неприятной информации, которая с трудом пробивалась сквозь дурман-туман в голове. Каждая мысль давалась так же тяжело, как и движение, выжимая из меня последние соки. Я понял, что каждая из моих рук была заключена в стальной шар, который не давал разжать кулаки, а шары, в свою очередь были прикованы к кольцам, вмурованным в стену на уровне моего таза. Меж кольцами и шарами-наручниками была короткая цепь из трех больших крепких звеньев. Длины цепи не хватало, чтобы я мог лежать, только стоять и сидеть, поэтому неопределенное время я буквально висел на этих цепях, вывернув руки в плечевых суставах и свесившись вперед так, что лицо было в сантиметрах тридцати от пола, за что сейчас расплачивался жуткой болью.

Жутко захотелось пить, а еще на меня напал озноб, благодаря которому я понял, что совершенно голый. От меня резко несло потом, мочой и свиным дерьмом. Не уверен, что свиным. Похоже, некоторое время я гадил исключительно под себя, хотя и не здесь, пол чистый. На него я и умостил голую задницу. Зараза! Камни были холодными, что гарантировало мне парочку прыщей, если не похуже чего, но даже короткая нагрузка оказалась чрезмерной для ног и они начали предательски дрожать. Но вот в коридоре раздались шаги, и я предпочел встретить гостей на ногах.

Мужик в комбинезоне открыл замок — на кой черт его вообще было запирать, я не в состоянии для побега — отворил решетку и впустил Юстаса. На этот раз Оутс был доволен, чего я бы не сказал о себе.

— Лорд Локслин, рад видеть вас в сознании, — сказал вампир.

— Не могу ответить взаимностью, уважаемый.

— Без сознания было лучше? — поинтересовался он с насквозь фальшивым участием.

— Определенно было бы лучше, если бы без сознания были вы, Юстас.

Оутс едва ли не расцвел от моей реплики, обернулся к прислужнику в комбинезоне, ткнул пальцем в мою сторону и выдал невразумительное:

—А!? Каков стервец! Редко такие попадаются, обычно визжат, пощады просят… Ты тоже запросишь, — сказал мне вампир. — Помнишь, что я тебе в забегаловке обещал?

Я поморщился от кома воспоминаний, что с болью разворачивался в голове.

— Там много всего.

— Девушка, Дункан, мои ребятки как раз ее удовлетворяют.

Для одурманенного сознания это было слишком, я не удержался, дернулся. Цепи звякнули, натянулись, но не дали мне сделать и шагу. Оутс рассмеялся, с жутко довольным видом:

— Я же говорил, что ты будешь умолять.

Ярость придала мне сил, но цепи держали. Вампир стоял слишком далеко, чтобы я мог достать его хотя бы ногой. Единственное, что я мог сделать — попытаться плюнуть скотине в лицо, но даже это простое действие было недоступно. Во рту у меня было сухо как в пустыне, оставалось только зубами со злости скрежетать. Кровь снова ударила в голову перестуком колес паровоза: тук-тук, тук-тук, тук-тук. В ушах загрохотало, и по этой причине пару следующих фраз вампира я пропустил.

— … верно, парень?

Я промолчал, но Оутс жестом показал, что ждет ответа. Ну я и ответил:

— Прошу прощения, уважаемый, я немного отвлекся, представляя особо мучительные варианты вашей смерти. Не могли бы вы повторить?