Читать книгу "Испытание смертью или Железный филателист - Шуммит Датта Гупта"

Как всякий немец, Отто Шмидт любил жару. Жители Германии не избалованы жарой, считается даже, что умеренный и ровный немецкий характер обусловлен тем, что страна лежит в умеренном климатическом поясе.

А нынешняя жара в Камерино, уютно вписавшемся в Апеннины, пересекающие «итальянский сапог» с севера на юг, казалась блаженством. На высоте четыреста метров над уровнем море она не пекла, а ласкала и не шла ни в какое сравнение со знакомой Отто липкой жарой Средиземноморья и сухой, изматывающей жарой пустыни.

Он присел за столик маленького уличного кафе, пристроенного к стене древнего здания, и закурил. На фоне серого выщербленного камня стены пылали и кудрявились красноватые листья винограда. Солнце щедро заливало столик и безлюдную пыльную улочку, помнящую тяжелую поступь умбрийских камертиев.

На горизонте зеленела роща, и Отто казалось забавным, что посреди древних итальянских камней, совсем как в Германии, шелестят широкими листьями каштан, граб, ясень и даже дуб.

Он помнил, что фрукты поспевают в Камерино не так охотно, как в субтропических предгорьях Апеннин, где ветки трещат и подламываются под тяжестью плодов, а голова кружится от запаха цветов.

Но строгая чистота горной Италии манила Отто больше крикливой и пестрой стихии больших городов. Видимо, напоминала его уютную, сдержанную и четко выстроенную Германию.

Молодой официант вылетел из-за барной стойки, как черт из табакерки. По блеску в глазах было ясно, что, как всякий итальянец, он извелся без общения в пустом кафе.

— Что желает синьор?

И впился в Отто радостными зелеными глазами. Это ведь миф, что итальянцы темноглазы, они в основном голубоглазы и зеленоглазы, как море, на которое они смотрели столько веков.

— Что порекомендуешь из местного? — спросил Отто на отличном итальянском.

— Если синьор первый раз в Камерино, советую «пан-ночиато» и наш славный анисовый ликер «Варнелли»! Такого ликера синьор не попробует больше нигде!

— Я учился в Камерино в школе искусств имени Данте Алигьери. Правда, это было давно… Неси ликер и подскажи: я правильно иду в сторону старой церкви?

— Пойдете вверх по нашей улице, и церковь сама встанет у вас на дороге. Но, синьор, клянусь Мадонной, там совершенно нечего смотреть! Не понимаю, что вы, иностранцы, находите в этой свалке старых камней?

— Это не свалка старых камней, а жемчужина средневековой архитектуры! — назидательно поправил Отто.

Официант сделал гримасу, выражавшую полное недоумение. Похоже, он готов был болтать о чем угодно, лишь бы не выполнять заказ.

— Какая там жемчужина, синьор? Пыльные развалины, каких везде полно… — Тряхнул каштановыми кудрями и протестующе взмахнул руками, но так и не двинулся в сторону ликера.

— Сам подумай, кто бы взбирался на Апеннины в городишко на несколько тысяч человек, если бы не эти пыльные развалины? И как бы ты без них заработал себе на хлеб? — напомнил Отто.

— Синьор не знает, что наш город славится не развалинами, а университетом! К тому же здесь родился поэт Уго Бетти! Он попал в Первую мировую в немецкий плен и написал там книгу! — Официант похвастался таким тоном, словно был родней этому самому Уго Бетти. — И скажу вам честно, если б здесь совсем не было туристов, я бы с чистой совестью уехал в большой город, как мой младший брат! А эти призраки прошлого, синьор, создают обманчивую перспективу, чтобы не пускать нас в большой мир. Извините, забыл про ликер! Сейчас принесу!

Он неторопливо пошел за барную стойку и вернулся через пару минут с ликером.

— Раз вы учились в школе Данте Алигьери, то, наверное, вернулись найти кого-нибудь? — спросил он с заговорщическим видом.

— Кого? — удивился Отто.

— Какую-нибудь девушку из прошлого… — подмигнул официант. — И хотите глянуть на нее одним глазком, хотя прекрасно понимаете, что у нее уже пятеро детишек и ленивый лысый муж, которого не волнует ничего, кроме молодого вина и футбола. Но ложась спать, она вспоминает ваши свидания двадцатилетней давности!

— С чего ты взял? — усмехнулся Отто.

Этот парень, годящийся ему в сыновья, казался очень симпатичным.

— Так бывает! Не стесняйтесь, синьор, Антонио знает в этом городе всех и достанет любого из-под земли. Конечно, прошлое не вернуть, но приятно искупаться в воспоминаниях.

Выдержав паузу, Отто спросил:

— А что, многие приезжают за этим?

— В том-то и дело, что нет! — покачал головой официант и снова взмахнул руками — итальянцы ведь разговаривают руками больше, чем языком. — Для меня это было бы дополнительным заработком, ведь наше кафе попадается туристам первым! Я бы легко понял таких людей, потому что сам жду, когда осматривать наши руины приедет Романова!

— Романова?

Отто вздрогнул от неожиданно прозвучавшей фамилии, принадлежавшей русскому императорскому дому.

— Русская артистка, что играет Татьяну Романову в фильме «Из России с любовью»! Помните сцену, когда Джеймс Бонд и Романова плывут в лодке по каналам Венеции? Я смотрел «Из России с любовью» тринадцать раз! — Зеленые глаза парня засияли.

— Хочешь взять автограф?

— Зачем мне один автограф, синьор? Она нужна мне целиком! — Парень отчаянно замахал руками, словно Отто иначе не понял бы его слов. — Клянусь, синьор, если однажды она вот так, как вы, появится на нашей улице с фотоаппаратом, я уговорю ее выйти за меня замуж! Я простой официант, но после смерти дяди мне достанется обувная мастерская, потому что у него нет своих детей. Правда, он требует, чтоб я выбросил фотографию этой русской и женился на дочери нашего соседа Карло. Но вы ведь видели эту Романову?..

— Согласен, она красотка! — кивнул Отто и отметил про себя, что парень не умеет читать.

Ведь у Антонио была возможность ровно тринадцать раз прочитать, что спутницу Джеймса Бонда Татьяну Романову играет итальянка Даниэла Бьянчи. Все-таки на дворе стоял 1979 год, люди вовсю летали в космос, изобретали новые материалы, считали на калькуляторах, в Южной Африке сумели пересадить человеку сердце… А этот парень с задворок Европы все еще не умел прочитать титры самого кассового фильма.