Читать книгу "Орудие богов - Талбот Мэнди"

Как я получил привилегию написать правдивый отчет о юности принцессы Ясмини, – слишком длинная история…

Ясмини никогда не скрывала презрения к тем, кому случалось опалить крылья в ее пламени. Принцесса уважала только тех мужчин и женщин, которые могли вступить с ней в неравную борьбу и если не одержать победу, то хотя бы приблизиться к ней.

Ясмини не делала уступок представителям сильного пола. Страсти мужчин для нее становились оружием, выкованным для ее нужд. По-настоящему Ясмини влюблялась всего дважды, и второй роман закончился для нее плачевно. Но здесь речь пойдет о первой ее любви, когда она одержала победу…

В дни краткого затмения ее политической славы, во дворце, давшем поочередно приют сотне царей, я почти ежедневно виделся с Ясмини. Мы встречались в залах, где на стенах красовались примитивные изображения древних богов и где – если бы это знали правители! – Ясмини строила планы, как снова раздуть пожар войны.

Там, среди индийских благовоний и дыма кальянов, она поведала мне свою историю, которую я записал, изведя кипу бумаги. Иной раз принцесса замолкала, о чем-то задумавшись, и тогда ее служанки под печальные звуки деревянных флейт заводили заунывную песню. Но как только мне случалось погрузиться в размышления, Ясмини вспыхивала от негодования:

– Из какой грязи ты строишь сейчас замки? Записывай мои мысли, а не свои, если эта история хоть чего-то стоит!

Ясмини рассказывала мне о своей юности, хоть к тому времени не достигла еще и зрелости. В стране, где большинство женщин увядает в ранние годы, она, прожив более тридцати лет, сияла здоровьем и красотой и выглядела куда моложе и энергичнее многих двадцатипятилетних женщин Запада. Ибо она была дитя и Востока, и Запада, наделенная очарованием и умом разных культур. Но она не признавала западной морали, а ее мудрость казалась наградой за ее невероятную добродетель.

Стоило мне углубиться в изучение ее родословной, я тут же понял, что, несомненно, Ясмини обязана красотой и способностями родителям.

По отцовской линии она происходила от раджпутов[1], и корни ее родословного древа терялись, по крайней мере, в древних легендах о Луне (кстати, согласно индийской мифологии, Луна – мужского рода). Все великие семьи раджпутов – ее родственники; все благородство и безрассудная храбрость этого царственного народа, все достоинства его героинь и героев – часть духовного наследия принцессы.

Мать Ясмини была русской, и по материнской линии в жилах Ясмини текла царская кровь, не без примеси скандинавской. Об этом мог поведать блеск ее золотых волос и цвет глаз – такое небо можно увидеть лишь над вершинами Гималаев или, иногда, – в глубокой озерной воде долин. Но глаза принцессы часто казались полными огня, а цвет их порой становился неопределимым, и потому ходила легенда, будто Ясмини по своей воле могла менять их оттенок.

Как случилось, что русская принцесса вышла замуж за индийского раджу, легко понять, припомнив стремление русского государства приблизиться к Индии и «теплому морю». Самое легкое средство изменить политику двора – послать женщину. Пример этого являла собой Далила…

Жил в Москве один князь, поведение которого в обществе огорчало его жену. Он пользовался столь дурной славой, что, когда однажды утром его нашли убитым в постели, подозрение пало на княгиню.

Ее пытали, признали виновной и приговорили к смерти. Приговор казался слишком жестоким для члена царской семьи, и его заменили на еще более страшный: пожизненную ссылку в сибирские рудники. Пока княгиня – Софья Романова – ожидала вызывающей ужас отправки по этапу, ей сделали предложение, которое она приняла без колебаний.

Соня оказалась в Париже и там познакомилась с первым лицом среди властелинов Индии, который совершал «великий тур». В то время заграничные путешествия как раз входили в моду и начали поощряться британско-индийскими властями, но до этого высокопоставленные чиновники возражали против подобных поездок, и магараджа Бубру Сингх стал первым, кто осмелился поступить по-своему. Он смело бросил вызов браминам[2], которые поддерживали британские власти, используя железные кастовые законы, – а те, помимо других жестких ограничений, запрещали пересекать море.