Читать книгу "В магический дом требуется домовая - Анна Леденцовская"

Торчать головой вниз в старом мужском ботинке было ужасно неудобно. Вот так заснешь кошкой в нормальном земном лесу под кустиком в надежде на легкую смерть, а проснешься вверх хвостом в каком-то башмаке.

Лушка чихнула и недоуменно прислушалась к окружающим звукам и своим ощущениям. Вокруг была магия, очень много разлитой в пространстве магии, незнакомой и притягательной. А еще чувствительные кошачьи ушки явственно различили недалеко приглушенные всхлипывания и жалобное бормотание.

Лукерья домовушкой была молодой, всего-то век разменяла, но ответственной и хозяйственной. В неведении находиться она не любила, да и чего греха таить — любопытство ей было присуще не меньше, чем любовь к домоводству.

То, что это не Земля-матушка, по магии понятно было сразу, а вот куда она попала и зачем, узнать надо было срочно. Да и душно было в ботинке, и пахло совсем не пирогами. Опять же беззащитный хвостатый тыл торчал наружу, а там неизвестно кто носом хлюпает. Поэтому уперлась Лукерья лапами и выкарабкалась, пятясь из башмака, ошалело мотая головой и тряся ушами.

«Батюшки-пирожки!» — охнула она про себя, увидев разгром вокруг. Просторная кухня в явно небедном большом доме словно подверглась атаке полтергейста. Разбитые тарелки и банка с остатками растекшегося по осколкам липкого варенья, крошки повсюду, подпалины на полу и стенах, как от огня, в углу мокрая полуобгоревшая тряпка, а у стола на стуле, забравшись на него с ногами, сидело что-то худенькое и лохматое, уткнувшись носом в коленки, и тихо всхлипывало.

«Вроде девчоночка? Может, служанка какая нерадивая? — поразилась домовая. — Что за мир, где таких неумех малолетних слугами держат?»

Лушка домовой была прогрессивной и образованной. На Земле книги читала, а у постояльцев, что ее хозяйка на лето пускала, и интернет на хитром устройстве с кнопочками освоила, на ноутбуке. Хоть слуг она видом не видывала, но знала, что были раньше такие люди. Сама Лукерья после революции появилась, когда в совхозе дома строить начали новые. Войну пережила. Домик не пострадал от обстрелов и не сгорел в ту лихую годину. Так что опытная была она домовая, ко всему готовая и поэтому, долго не думая, решила мяукнуть, привлекая к себе внимание.

На стуле вскинула встрепанную голову девчонка, уставившись на кошку испуганными глазами. Худышка тут же цапнула с краешка стола большую вилку для жаркого и какую-то потрепанную тетрадку в тонком кожаном переплете.

— Ни с места, маленькое чудище! Я верну тебя обратно! — Махая в сторону домовушки вилкой, девчонка съежилась на стуле и пыталась что-то найти в тетради. — Сейчас найду, тут где-то было, — бормотала она, то косясь на листочки, то переводя взгляд на мирно сидящего рядом с папиным старым ботинком странного полосатого зверя.

— Где же я ошиблась? — отчаянно шептала она. — Там же написано: дух — помощник по дому! А тут не пойми что!

«Так вот оно как?! — тут же сообразила домовая. — Хоть и напутала девчонка, но это, может, и к лучшему! В обувку-то обычно домового-мужчину приглашают, а они и напугать могли эту пигалицу-недомагичку. Не со зла, а шутки ради. В этом мире-то, похоже, нет домовых, иначе эта птичка на своем насесте не паниковала бы, а уже и молочка бы предложила, и хлебушка принесла. Надо с ней пообщаться, пока она по своим писулькам что-нибудь не намудрила».

— Послушай, голубушка, может, поговорим сперва? — с трудом вернувшись к привычному облику слегка лохматой нечисти, предложила Лушка.

Девчонка вздрогнула на своем стуле и, испуганно посмотрев на неизвестно как очутившуюся в пентаграмме крошечную женщину, уронила вилку. 

— А ты еще кто? — пытаясь храбриться, выпалила она, как щитом прикрываясь своей тетрадкой и озираясь по сторонам. — И куда делся странный зверь, в ботинок спрятался? Значит, вас тут двое? Отвечай!

— Хороший вопрос, — хмыкнула Лукерья. — Даже не один, а целая куча! Но у меня тоже вопросики имеются! Поэтому ответить-то я отвечу, но и ты будь добра кое-что мне прояснить!

Девочка нахмурилась, но неуверенно кивнула, напустив на себя важный вид хозяйки положения.

— Ну, давай знакомиться, — продолжала меж тем домовушка. — Я Лукерья, Луша, если по-простому. Домовушка я. А больше тут никого и не было. Кошкой, то есть тем зверем, тоже я была.

Глаза девчушки блеснули радостью и торжеством.

— Так у меня получилось! — Она положила тетрадку на край стола и, не спуская поджатых ног со стула, принялась распоряжаться: — Раз ты домовой дух и я тебя призвала, то ты обязана выполнять мои приказы! Поэтому наведи здесь порядок и подай мне еды! Я люблю...

— Стоп-стоп-стоп, милочка! — тут же осадила эту воображулю враз посуровевшая Лукерья. — Я тебе в служанки не нанималась! Да и о домовых ты, видно, ничего не знаешь, а туда же — командовать!

— Как же так?! — возмутилась та. — Ты мне имя свое назвала! Значит, признала хозяйкой и должна слушаться! И без моего дозволения и шагу не ступишь, вот оставлю тебя в пентаграмме на весь день, тогда посмотрим.

Только сейчас Лушка обратила внимание на криво начертанные линии вокруг, светящиеся оранжево-желтым цветом. Никто и никогда не ловил домовиков в пентаграмму, они хоть и нечисть, но не какие-нибудь духи-пакостники. А тут, в доме, при башмаке, да с такой магией, что воздух вокруг буквально пьянил, как шампанское, это и вовсе было бесполезно.

— Повторю, пожалуй, для особо непонятливых, — ткнула Лукерья пальцем в девицу на стуле. — О домовых ты, голуба, ничегошеньки не знаешь! А имя я назвала потому, что в отличие от тебя хорошо воспитанна. Пентаграмма же совсем никчемная, только пол испортила. И вызывать незнамо кого очень опасно!

Домовушка неодобрительно осмотрела линии, царапинами расчертившие красивый наборный паркет из неизвестного ей серо-голубого дерева. Чтобы не пугать собеседницу, Лушка, оборачиваясь из кошки, рост оставила небольшой, но, видимо, пора было ставить на место эту недомагичку. Домовая осторожно потянула к себе магические потоки, с удивлением и радостью понимая, что особняк, в который она попала, совсем не прост. Дом словно пропускал сквозь себя магию этого мира и приветливо делился ей со своей гостьей, прося ее остаться и позаботиться о нем.

— Потерпи, мой хороший, — домовая, наклонившись, ласково погладила паркетные досочки, — я уж тебя отмою, почищу, наведу порядок. 

Она выпрямилась, глянув на опять листающую тетрадь девицу, и, нахмурившись, приняла максимально большой свой облик. Теперь ее макушка была почти вровень со столом. Ловко подхватив ботинок и морщась от застарелого запаха ношеной обуви, Лукерья легко шагнула через нацарапанные криворукой чертежницей линии. Пентаграмма, ярко, но безобидно полыхнув, потухла, оставшись уродливым рисунком на полу. Девчонка на вспышку оторвалась от тетрадки, вытаращившись на домовую, и открыла рот, чтобы закричать, но в нем неожиданно оказалось небольшое сочное желтобокое яблоко.