Читать книгу "Тридцать три поцелуя на десерт - Марина Ли"

– Мадейлин, детка, твои пироги с брусникой почти так же хороши, как те, что в далёком детстве пекла моя бабушка, – с улыбкой на губах сообщила мне Шарлотта Нейди-Остин, когда я передавала ей коробку с заказом.

Эту фразу она произносила ровно три раза в неделю: в понедельник, в среду и в пятницу, по пути от ЦИПа до дома своей дочери, вот уже третий год кряду. Не думайте, что я помню всех своих покупателей – в Фархесе, хоть и нечасто, но всё-таки бывают приезжие, - однако госпожа Нейди-Остин была моей первой.

В тот день за окном лило, как из ведра, и, несмотря на летний полдень, темно было так, словно снаружи бушевал лютый ноябрь.

Самый его конец.

Я вынула из печи пироги с брусникой – те самые! и распахнула входные двери. Не то чтобы я очень верила, что их аромат пробьётся сквозь густую, как яичный ликёр, завесу дождя, но как по-другому в такое ненастье я ещё могла заманить в свою кофейню покупателей?

С боем я отвоевала место на центральной площади Фархеса, со слезами выторговала приличную цену за аренду, своими руками руководила ремонтом, охрипнув и окончательно утратив веру в мужчин, все последние медяки спустила на анонс в местном газетном листке, на афише в ЦИПе и на записки на городских досках объявления…

И вот результат.

Мальчишка-газетчик утопил половину выпуска в огромной луже перед зданием типографии, краски на афишах расплылись, а объявления белыми корабликами проплывали по звонким ручьям, облизывающим камни мостовой за окнами моей витрины.

Уж полдень близится, а покупателей всё нет. А если их и не будет… Первый день, первая неделя, первый месяц – они ведь самые важные! Если я не найду своих покупателей в этот срок, вряд ли я смогу отыскать их позже. И что ждало бы меня в этом случае? Крах и полное разорение.

Нищета.

О нищете моя семья знала не понаслышке.

За окном продолжала злиться непогода, косые струи ливня с остервенением пенили воду огромной лужи, занявшей всю площадь, старый клён, в тени которого я планировала разместить уличный столик, болезненно стонал и жалобно скрёбся зелёными ветками в окна моих витрин, когда в дверях кофейни появилась пожилая дама.

Одета она была в летнее пальто модного кремового оттенка, миниатюрную шляпку, неизвестно каким чудом ( уверена, без магии не обошлось! ) удерживающуюся на серебристых волосах, уложенных в сложную причёску, из-под подола голубой юбки выглядывали носки коричневых ботинок.

От дождя моя гостья пряталась под огромным, как парус, зонтом. Алым, как зимний рассвет, но с ярко-зелёными горошинами и оранжевой кружевной оборочкой по краю. В жизни не видела ничего более… странного.

– Ну и погодка сегодня, детка, – солнечно улыбнулась она мне с порога, опуская на пол небольшой дорожный саквояж и с усилием складывая свой ужасный зонт в обычную трость. – Бургомистр бы должен вместо кучеров по городу пустить паромщиков.

Раскатистый гром немного приглушил последние слова моей посетительницы, но не испортил ей настроения. Она погрозила тростью моему потолку, ворча при этом:

– Побалуй мне ещё!

Ненастье, словно испугавшись, утихло, призадумалось на мгновение, а потом ударило в окна витрин с новой силой.

– Я у тебя пережду ненастье. Не возражаешь? – Гостья вскинула тонкую ниточку насурьмлённой брови и выжидательно глянула на меня.

– Вам не о чем беспокоиться, аренда оплачена на полгода вперёд, да и запасов еды хватит надолго, – жизнерадостно заверила я, выходя из-за прилавка – Так что мы не погибнем даже в том случае, если дождь затянется на несколько недель.

– Недель?

Я кивнула.

– В газетном листке как раз недавно пропечатали рассказ одного путешественника, который больше года прождал отправления дирижабля. Представьте себе, в тех землях сезон дождей затянулся на тринадцать месяцев и восемнадцать дней!..

Гостья с сомнением оглянулась на улицу.

– Но в Аспоне такое маловероятно, – продолжила свой рассказ я. – Нашим магам любая непогода по плечу!.. Позволите вам помочь?

Женщина фыркнула, но свой зонт и небольшой саквояж отдала мне без возражений.

– Снимайте пальто, – велела я, указывая рукой на рогатую вешалку, притаившуюся в углу за дверью. – В верхней одежде вам неудобно будет пробовать мой брусничный пирог.

– Брусничный пирог? – Дама с шумом вдохнула плывущий из кухни аромат и мечтательно прикрыла глаза. – Пахнет почти так же хорошо, как в детстве, на кухне у моей бабушки. Никто в целом мире не готовил брусничные пироги так, как она.

И добавила, грозно сдвинув брови над переносицей:

– И не вздумай мне предложить чай или лимонад! Брусничные пироги запивают только свежим молоком! Надеюсь, оно у тебя есть?

– Отыщется, – разулыбалась я.

С тех пор прошло три года, а Нейди-Остин всё так же ворчит, пытается учить меня готовить и рассказывает про бабушкины пироги. Она успела перетаскать в мою кофейню всех своих подруг, познакомила меня со своей дочерью Анной, которая вышла замуж за фархесского ювелира, короче, сделала для меня больше, чем вся реклама, на которую я спустила весьма внушительную сумму.

И да, я знала, как зовут эту покупательницу - мою первую покупательницу! – потому что смело могла считать её своим другом.

– Мадейлин, детка, твои пироги с брусникой почти так же хороши, как те, что в моём далёком детстве пекла моя бабушка, – привычно сообщила мне госпожа Нейди-Остин, принимая коробку с заказом из моих рук.

– Вы не устаёте мне напоминать об этом, Лотта, – ответила я. – Не представляете, как для меня это важно, знать, что приготовленные мною блюда не только утоляют физический голод, обладая при этом отличным вкусом, но и справляются с голодом духовным, вызывая приятные воспоминания из детства… Хотите взять для внуков сливочного мороженого? У меня сегодня три вида есть: ванильное, шоколадное и малиновое.

Шарлотта с сожалением качнула головой.

– Холодно. Боюсь, как бы снова не простудились. И так этой зимой Мина два раза с горячкой лежала… Кстати! Правду говорят, что у мастера Туга порченная лихорадка?

Я с хмурым видом кивнула.

Мастер Туг был известным на всю округу зодчим. Начинал он простым каменщиком, затем стал проектировать дома, даже в столице работал какое-то время, а на центральной площади Фархеса, в десяти метрах от входа в мою кофейню, стоял девташлар, памятник в честь погибших на Пределе воинов.

Пятнадцать лет назад мастер Туг вернулся на родину и поселился в здании, которое когда-то сам и построил, а ещё двенадцать лет спустя позволил мне открыть в нём кофейню.