Читать книгу "Слышащий - Роберт МакКаммон"

Пути Дьявола неисповедимы. Он может овладеть душой как мужчины, так и женщины. Дьявол вездесущ и многолик: ему сослужат службу и жесткая пружина в сиденье машины, и мошка в глазу, и удар полицейской дубинки по прутьям тюремной камеры, и вспышка молнии, и глоток паршивого виски, и яблоко, сгнившее в корзине свежих фруктов, и ремень, которым порют ребенка. Дьявол может затаиться и в коробке с дешевыми Библиями, что пухнут от жары на заднем сиденье выгоревшего на солнце зеленого двухдверного седана «окленд», который за восемь долгих лет службы не развалился лишь потому, что местами приржавел как следует, да кое-где был вовремя прихвачен проволокой.

На этот раз Дьявол и в самом деле оказался именно там.

За рулем автомобиля восседал мужчина с ангельским лицом. На вид ему было лет тридцать с небольшим. Блондин. Волосы кудрявые, коротко подстриженные. Глаза серые, цвета летней дымки. Лицо красивое, но скорбное – с глубокими складками у рта. Одет он был в идеально отглаженные белоснежные брюки и накрахмаленную сорочку с плиссированной планкой. Поперек узкого черного галстука блестел серебряный зажим в форме молитвенно сложенных ладошек. На растрескавшемся кожаном сиденье лежали белый пиджак и соломенная шляпа-федора с черной лентой. Руки на руле седана были мягкими; физический труд явно придумали не для этого человека: рыть канавы за доллар в день под палящим техасским солнцем, превращающим людей в ходячие трупы, он определенно не собирался. А тяжелые времена надеялся пережить, полагаясь на ум и смекалку.

Имелась, правда, одна загвоздка: времен лучших он отродясь не знал.

На своем видавшем виды автомобиле мужчина ехал по изрытой колеями дороге, прорезавшей сосновый лес. Под правым локтем водителя лежала нарисованная от руки карта, на которой он чернильными крестиками отметил нужные городки и фермы. Первая ферма уже совсем близко, но остановок запланировано много, так что километраж «окленду» предстоит накрутить нешуточный.

Белоснежная сорочка намокла от пота. Вздохнуть полной грудью не получалось. Ветерок, задувавший в салон автомобиля, совсем не освежал. Воздух был пропитан запахом гниющих персиков. Этот сладковатый аромат будил в мужчине с ангельским лицом смутные воспоминания, но он гнал их прочь.

«Человеку будущего не пристало думать о прошлом, – рассуждал он. – Выжить в этом старом жестоком мире можно только одним способом. Нужно уметь сбрасывать кожу, как змея, и никогда не останавливаться: скользить от камня к камню, от тени к тени, чтобы не стать добычей других хищников».

Шла первая неделя июля 1934 года. Почти пять лет минуло с тех пор, как 29 октября грянул Черный вторник – Биржевой крах 1929 года – и отправил экономику страны на дно. Рынок ценных бумаг рухнул, точно карточный домик. Банки закрывались один за другим. Распахнутые окна Уолл-стрит приглашали разорившихся богачей попытать счастья на том свете. Как только окошки касс, до этого щедро сыпавшие долларами, захлопнулись, сотни предприятий прогорели. Долги росли как на дрожжах, повсеместно арестовывалась недвижимость. На фоне всеобщего краха – и рынка ценных бумаг, и банков – казалось, что наступившая зима выдалась по-особенному холодной, а последовавшее за ней лето – исключительно жарким. На пораженные засухой Великие равнины налетели сильные ветра. Пыльные бури уничтожили все фермерские поля. Жители еще вчера процветавших американских городов остались без работы. В поисках лучшей доли сотни тысяч бродяг мыкались по стране: кто на товарняках, кто на своих двоих, а кто на едва живом автомобиле или грузовике.

И ни конца ни края не было видно этому жалкому существованию. Развлекательные радиопередачи вроде «Шоу талантов майора Боуза», «Американские пляски в амбаре», «Дуэт комиков Эймоса и Энди», «Одинокий рейнджер» и «Бак Роджерс в XXV веке» лишь ненадолго скрашивали тяжелую жизнь. Голоса ведущих, доносившиеся из ламповых радиоприемников, звучали весело и беззаботно, но мир за окном лежал в руинах. И даже пламенные речи президента Рузвельта особых надежд в сердца людей не вселяли. Экономический кризис разрушил прежний мир до основания. Но свято место пусто не бывает, и за строительство нового мира взялись предприимчивые Сталин и Гитлер.

Несмотря на все невзгоды, несмотря на палящий зной – на капоте автомобиля можно было жарить яичницу, – мужчина за рулем зеленого выгоревшего «окленда» чувствовал себя превосходно. Как говорится, еще утром при гроше, а уже к вечеру – в барыше: накануне наш герой наварился почти на тридцать баксов. По такому знаменательному случаю он заехал в центральное кафе Хьюстона и побаловал себя бифштексом с картофелем фри. Поужинав, мужчина с ангельским лицом обсудил новости с бродячим торговцем. «Поймает ли полиция похитителей малютки Линдбергов?» – вот вопрос, волновавший тогда многих. Об этом преступлении века – так его окрестили, ни больше ни меньше, – трубили на каждом углу еще с мая прошлого года. Про полуразложившийся труп ребенка с размозженной головой, найденный в поле неподалеку от дома Линдбергов, не слышал по радио или не читал в газетах только глухой или слепой.

Мужчина с ангельским лицом плевать хотел, поймают преступников или нет. «Кровь в этом мире всегда лилась рекой, – считал он, – так было и будет. А Линдберги сказочно богаты и уж как-нибудь да переживут утрату. Подумаешь, первенец погиб! Ну, родят себе еще парочку детей!» А похитителей он нисколько не осуждал: отчаянные времена требуют отчаянных мер.

«Окленд» вынырнул из тени сосен, перевалился через железнодорожные пути, миновал изрешеченный пулями ржавый знак городка Фрихолд и снова скрылся под прохладной сенью. Так наш герой и ехал: скользил, как змея, из тени в тень.

Дырявый дорожный знак навеял мысли о Бонни Паркер и Клайде Бэрроу. «Вот это я понимаю! – подумал он. – Похищение сопляка Линдбергов и близко не стояло с подвигами Бонни и Клайда!»

Мужчина с ангельским лицом интересовался похождениями криминальной парочки с того дня, когда газеты впервые опубликовали их снимки. На пленке фотоаппарата, забытого преступниками в спешно покинутом логове в городке Джоплин, Бонни и Клайд дурачились, позируя с револьверами и дробовиками. Наш герой следил за ними вплоть до самого конца, пока их не изрешетили, точно этот дорожный знак.

«Хорошо, что газетчики не подкачали и осветили все подробности, – думал он. – А копы-то каковы! Интересно, правду писали, будто полицейские даже оглохли от стрельбы? Это ж надо догадаться: напасть вшестером на двоих! Дыр в беднягах наделали столько, что бальзамировщик потом всю голову себе сломал. Эх, до чего жаль ребят!» – сокрушался мужчина за рулем седана.

Новости о грабежах, убийствах и прочих бесчинствах банды Клайда Бэрроу были для него глотком свежего воздуха. Но он прекрасно понимал, что везение не вечно: рано или поздно Бонни и Клайд все равно попались бы.

«Но судьбы этих двоих достойны уважения, – заключил мужчина, – а их пример весьма показателен: страна изменилась, люди устали молчать. Поэтому иногда, чтобы тебя услышали, можно и стрельбу устроить. Выбора-то особо и нет: либо ты простой скучный обыватель, либо ты крутой, но вне закона. И какие бы крепкие стены ни возводили вокруг Бонни, Клайда и им подобных, они найдут способ взорвать все к чертовой матери и вырваться на свободу любой ценой, даже ценой собственной жизни».