Читать книгу "Императрица после смерти - Рина Ских"

Я ненавижу своего отца. Ненавижу и боюсь одновременно. Такое часто бывает в неблагополучных семьях, не правда ли? Только вот мы к таковым не относились.

Я жила в большом шикарном доме. Была любящая семья – отец, мать, я... Для тех, кто нас не знал. На деле же всем было на это наплевать. Я была никому не нужна. С детства пыталась привлечь внимание родителей, но все впустую. Мать исправно посещала спа-салоны и щебетала по телефону с подругами. Когда они приходили, меня отсылали в другую комнату. Отец же и вовсе почти постоянно пропадал на работе. Изредка к нему приходили его друзья или деловые партнеры. Для меня особой разницы не было. Честно говоря, я даже толком не знала кем он работает. Как принято говорить – у него был свой бизнес. Он просто приходил вечером и запирался в своем кабинете. Проблем с деньгами у нас никогда не было. Их вполне хватало на мою частную школу и уроки рисования. У меня было все и одновременно с этим – ничего.

Я не жалуюсь на свое детство – мало кому из сверстников было дано то, что мне принадлежало по праву. Когда я захотела рисовать красиво – меня отдали в художественную школу. У меня были разнообразные сладости, шикарные игрушки, красивые наряды, но не было главного – родительского тепла. Отец проходил как мимо пустого места. Когда же я пыталась сблизиться с матерью – она просто сообщила, что у меня слишком много свободного времени и отдала меня в балетный класс, куда я проходила всего три года. В конце концов отец заявил, что в будущем я буду экономистом и танцы мне ни к чему. Это было единственное его прямое вмешательство в мою жизнь. Тогда же для меня были наняты репетиторы по разным сферам экономики: макроэкономика, микроэкономика, экономика предприятий и т.п. Для тринадцатилетней девушки это сложновато как минимум, но, к счастью, мне нравилось оперировать цифрами.

Лет до тринадцати я еще старалась привлечь внимание родителей, да и собственно внимание противоположного пола тоже. Но... Отец однажды схватил меня за руку на выходе с дома, и, приблизив свое лицо к моему, злобно прошипел: «Не смей ходить в таком виде и позорить честь нашей семьи!» и грубо оттолкнув меня, пошел в свой кабинет. Тогда впервые я испытала чувство ужаса. Из серии тех, когда бросает в жар, тело покрывается липким потом, а в висках начинают стучать молоточки. Я так и осталась стоять посреди холла, пока не подошла мама и не добавила: «Ну, он же мужчина, сына у него нет, а воспитывать дочь весьма хлопотно. Посиди лучше дома... И ради Бога, не лезь ко мне со своими проблемами – меня это утомляет». И после этого она вышла. Тогда я особенно четко поняла, что реально я здесь лишняя. Да и какое будущее меня здесь ожидает? Выйти замуж за папиного делового партнера, родить ему наследника и до конца своих дней посещать салоны и болтать с подругами о жизни? Это в лучшем случае. Про худшие и думать неохота. Был еще вариант, что я все же буду учиться в университете на экономиста и, в конце концов, унаследую папину компанию. Но это очень слабый шанс, т.к. отец сильно хотел сына и ему проще передать компанию моему будущему мужу, которого он мне также сам подберет. А хочу ли я что-нибудь изменить? Скорее да, чем нет, но я не в силах поменять свою жизнь. Как бы пафосно это не звучало. Это все отговорки, скажете вы? Да, мне просто слабо. Я не брошу все это благополучие ради призрачной свободы.

С тех пор я и замкнулась в себе. Это было не сложно, учитывая то, что практически каждый день отец находил повод для скандала. Моя одежда, манера разговаривать, косметика, мои друзья – все это злило его. Я старалась одеваться скромно – моей обычной одеждой стали свитера неброского цвета и джинсы простого покроя, максимально скрывающие фигуру. Чтобы не расстраивать отца. Но и это не помогало. Периодически он свирепел, хватал меня за руку, больно сжимая пальцами, и шипел что-то по поводу моего не подобающего вида. «Слишком откровенно!». Смешно. Я даже перестала косметикой пользоваться... Почти, имея от природы почти белые ресницы и брови очень трудно отказаться от туши и карандаша. После моего четырнадцатилетия все стало только хуже. Отец стал поднимать на меня руку. Я не понимала, за что заслужила такое отношение, да и сейчас не пойму. Иногда поводом служило просто его плохое настроение. Изредка я ловила на себе его или его друзей сальные взгляды. После этого я старалась выбирать одежду еще мешковатей и попадаться им на глаза как можно реже. Руки постоянно были в синяках, да и на животе и ребрах часто синели уродливые пятна. Пожаловаться я никому не могла – однажды пыталась рассказать матери, но она сдала меня отцу. Тогда он избил меня так, что сломал руку и сильно «разукрасил» лицо. По официальной версии я упала с лестницы. Но еще долго я вспоминала то, как я его умоляла не делать этого и обещала никому никогда ничего не говорить. А также ужасающий хруст кости, когда он резко дернул ее на себя со словами: «Запомни это, в следующий раз будет хуже» и ушел. Я же потеряла сознание от боли. Хорошо, что хоть в больницу отвез – наложить гипс, все там сокрушаясь, что дочь на каблуках ходить не умеет, вот и упала.

Я пыталась с этим бороться. Пыталась объясниться с отцом. Но становилось только хуже. Мать он не бил. Только меня. До сих пор не понимаю, чем такое заслужила. После перелома я старалась вообще с ним не пересекаться и уже ни на что не надеялась. Но он частенько стал заходить ко мне в комнату. В наше время довольно много информации про насилие в семье и разного вида извращения. Но, к счастью, никаких поползновений в плане интима отец не делал. Просто бил и унижал. Было и другое, но вспоминать это и вовсе не хочется. Скажу лишь, что иногда я всерьез думала о смерти. Вечерами я мечтала, что смогу уехать, что буду сильной, что смогу жить одна, а на утро принимала жизнь такой, какая есть. Я смирилась с тем, что являюсь слабой бесхарактерной личностью.

С матерью не вышло доверительных отношений, с отцом я старалась не пересекаться. Условия для совместного проживания были трудноваты. Большую часть времени я проводила у себя в комнате, несмотря на то, что отец туда имел неограниченный доступ, изредка перемещаясь в закуток за огромной пальмой в кадке на лестнице. Но спрятаться от него невозможно – только разозлит его. Обычно я просто читала книгу, делала уроки или смотрела фильм. До тех пор, пока не придет отец или не нужно будет идти на занятия. А еще я рисовала. Моя тетрадь, в которой я рисовала была довольно пухлой. Моя любимая тетрадь...

В продвинутом университете, куда меня отправили после школы, я намеренно ни с кем не сближалась, отец еще раньше сообщил, что не потерпит, чтобы я заводила знакомство хоть с кем-то, кого он не одобрит заранее. Почти год так проучилась. Так и жила, вернее существовала. На полочке в моей ванной вечными спутниками были валерьянка, пустырник и еще много разных антидепрессантов. Это единственные лекарства, которые мне позволялось использовать. Никаких обезболивающих, даже против головной боли или ежемесячных болей каждой девушки. Может слегка и превышала дозу, но только это помогало мне по ночам уснуть, а днем смириться с миром, где меня никто не любит и я никому не нужна... Хотя, стоп! Был еще человек, которому я не безразлична! Она папина сестра. Двоюродная кажется... Ее зовут Жанна. Она была пару раз у нас в доме на папочкиных приемах и единственная из гостей обращала внимание на меня, затиснутую где-то в темный угол. Мне с ней было не страшно и чувство неловкости быстро проходило. Я даже была у нее дома несколько раз. После того, как мне исполнилось четырнадцать, меня перестали к ней пускать. Да и вообще куда-либо. На занятия и то меня отвозил шофер. Но даже Жанне я никогда не рассказывала о ситуации в нашем доме. Она не намного за меня старше, но живет одна и имеет достаточно средств для существования – Жанна художница и имеет свою картинную галерею. Именно она вдохновила меня заняться рисованием. Но с отцом они не в самых лучших отношениях. Она хорошая. Может в этом все дело? Но я ее уже не видела года четыре. К нам не ходит, а меня к ней не пускают.