Читать книгу "Редкий гость - Анатолий Дерягин"

Посетитель, впервые оказавшийся в кабинете ректора Института гражданской космонавтики, сразу же попадал под прицел внимательных серых глаз. Была у Мухина такая манера: выслушав приветствие, чуть ли не минуту молча мерить взглядом вошедшего. Прошин эту манеру знал и потому, закрыв за собой дверь, стоял, равнодушно скользя взглядом по обстановке помещения.

Ничего примечательного: стол буквой Т, стулья. Компьютер. Шкаф с книгами за спиной ректора. Картины в простенках между окнами – Мухин писал их в санатории, когда после аварии на Ляонине врачи запретили ему даже думать о космосе.

– Здравствуй, Ваня, – сказал Мухин. – Проходи, присаживайся.

Прошин отодвинул стул и сел подле ректора так, чтобы видеть картины.

Ближе к двери, чуть касаясь простенькой деревянной рамкой тяжелых портьер, висел пейзаж с изящными деревцами, бросавшими тень на густую траву. Закатное солнце заливало золотом верхушки дальних гор, золотом же умащивая одинокую тучку. Насколько знал Прошин, художник несколько приукрасил действительность: в том мире все время кто-то кого-то жрал. Планета Муром. Такой мир… живой очень.

– Ты у нас только что с Марса, так? – Мухин глянул на посетителя.

– Да, Олег Владимирович, с Марса.

На следующей картине под свинцовыми облаками ветер гнал свинцовые волны, брызгами разбивавшиеся о гроздь стеклянных пузырей. Пузыри поднимались над водой на сваях, наполовину утопали в бурном море, полностью уходили под воду, и в каждом горел теплый огонек человеческого жилья. Город на сваях. Планета Океан, мир большой воды.

– Ну и как впечатления? – спросил ректор, уставившись на экран компьютера.

– Хорошие впечатления, Олег Владимирович, – после недолгой паузы ответил Прошин, – в докладе изложены.

Над столом Мухина висел пейзаж с видами Ляонина. Три зеленые пирамиды, плывущие над морем джунглей, главная достопримечательность и главная загадка планеты.

– Да, да, – кивнул ректор, не отрываясь от клавиатуры. – Значит, смотри, Ваня: на Холте собирают экспедицию по рэнитам, возглавит ее профессор Джангулян, знаешь его?..

Прошин неопределенно пошевелил пальцами правой руки, лежащей на столе, – о планете Холт он знал почти все, о Джангуляне почти ничего. Мухин продолжил говорить:

– Задумали большое мероприятие: поисковая экспедиция в Туманных горах и, если что найдут, раскопки. Миссия на Колоссе – у рэнитов там была база, но исследовать ее не стали, оставили до лучших времен. Так вот, Геворг Арамович – историк, большой специалист по цивилизации Рэн, просил прислать сотрудника Института.

Под тяжелым взглядом Прошин заерзал в кресле и, сокрушенно покрутив головой, сказал:

– Олег Владимирович, да я же только что с Марса! – В голосе зазвучали возмущенные нотки: – Что, во всем Институте никого не найти для такой командировки? На всей планете?!

В его словах был резон: в штате Института числились и более опытные, и более грамотные работники, да и отделения в Самаре и Челябинске имели свои аспирантуры. Кроме того, командировка на Марс выхватила девять месяцев из жизни Ивана Прошина: месяц он просидел в карантине сначала на Земле, потом на Красной планете, месяц ушел на дорогу и полгода Иван выполнял различные задания Института непосредственно, как это говорится, на грунте. Межзвездное путешествие, предложенное ректором, грозило затянуться на пять лет, причем сами археологические изыскания занимали в лучшем случае год.

– А некому, Ваня, – покачал головой Мухин. – Ты у нас один остался свободный, все аспиранты наверху – Платформу готовят…

Он развел руками и уставился на Прошина.

– По рэнитам Парфентий работал, – пробормотал Иван. – Олег Владимирович, у меня долги накопились…

– В долгах ты, братец, не из-за командировок, а из-за собственного разгильдяйства, – усмехнулся Олег Владимирович, – и потом, долги твои – вопрос решаемый. А Парфенов не может – у него сын вчера родился.

– Я кандидатскую провалю… – сделал еще одну попытку Прошин.

– Думаю, отчет о твоей командировке можно засчитать за проект диссертации.

– Вот так запросто, – усомнился Иван.

– Ну, это должен быть хороший отчет, – Мухин улыбнулся – словно солнечный зайчик заиграл на каменном лице человека-легенды. – Мы дадим тебе перечень вопросов, да он готов уже, я только твой планшет в сети не вижу…

– А, сейчас включу, – Прошин завертелся на стуле, выуживая из кармана коммуникатор.

– Вот, вижу. Отправляю тебе папку, там Парфенов составил перечень вопросов, проездной до Байконура, посадочные талоны… Командировочные придется оформлять в бухгалтерии, у них там новые порядки, – Мухин покрутил головой, явно новые порядки не одобряя.

– Да мне ж на МТ пилить, бешеные же деньги, и на обсервацию я не успеваю, – не сдавался Иван.

– Ваня, ну что ты, Ваня, – Мухин страдальчески вздохнул. – Ну, ты же знаешь – после Луны веры им нет, Миллеру пришлось наших ребят с собой таскать, чтобы под регистраторы, под личную подпись оформляли открытие. И ты так же: снимай видео, фотографируй, все под электронную подпись – твою и руководителя экспедиции, информация уйдет с тобой на Землю, а то знаешь же нашу связь… Придешь ко мне кандидатом наук.

– Но…

– Не понимаю я этого, – словно в пространство сказал ректор. – Я в твои годы из командировок вообще не вылезал – новые миры, далекие звезды… Ты в Институт зачем поступал, Вань?..

* * *

К обеду ветер разогнал последние тучи и сам поутих, только-только шелестя ветвями березок, подсушивая сырую после утреннего дождя траву в помощь солнышку, спешившему отогреть промозглую влагой землю. Между березами и зарослями ольхи журчал ручеек, без затей названный Малым, с одного берега подпираемый соснами и березами Козловского леса, с другого, через небольшую поляну, забором турбазы.

Расположились возле ручейка, презрев удобства мангальной зоны. Расстелили пару одеял, распотрошили сумки и пакеты со снедью, кухонными принадлежностями. Готовить подрядилась Иринка Парфенова, оставив Славика нянчиться с сынишкой, помогать ей взялись Иринка же Кивилиди и Катя Никифорова, за Катей увязался Паша Герман, объявив, что женщин к мясу подпускать нельзя, а за дровами пойдут Вованы. Вовка Рыжий и Вовка Абдуллин тут же объяснили ему, кто пойдет, куда и с какой скоростью, и дело решил коньяк, разлитый по рюмкам, выпитый, усвоенный: «Пошли, Вовка». Яков взял гитару, и гитара бренчала: «А на безекторе скакал зеленый чертик…», мягко перебирала: «Ой, пойду, пойду…» Свободные от готовки перебрасывали мячик с взрывами хохота, криками: «Картошка!..» – вперемежку с требованиями не баловаться возле походной кухни. Один раз «картошка» отскочила прямо в тазик с салатом, и Катя выдала звонкую тираду, весьма энергично призывавшую игроков к порядку.