Читать книгу "Только никому не говори. Солнце любви - Инна Булгакова"

7 июля, понедельник

— Была полная тьма, — сказал старик и улыбнулся мне доверчиво. Завороженный этой улыбкой, детски-бессмысленной на измученном лице, я ждал продолжения; и он добавил: — Полевые лилии пахнут, их закопали. Только никому не говори.

Я вопросительно оглядел присутствующих, они заговорили охотно и разом, с каждой новой подробностью, новой деталью (многие из которых оказались потом созданными игрой воображения) втягивая меня в эту необычную историю.

Впрочем, к необычному я был готов. Все сошлось: одиночество и опустошённость, зимой мы наконец расстались с женой, я засел на даче, не писалось, не думалось, нежданно- негаданно попал в больницу — сломал левую руку, поскользнувшись на мокрых ступеньках крыльца, — и вот лежу теперь в палате номер семь. Номер шесть, хотелось бы сказать, слушая и созерцая сейчас своих соседей в ядовито-розовых пижамах, да не позволяет критический реализм. Да, прошу прощения, я писатель.

Итак, писатель лежит в палате номер семь. Моя койка в углу у окна — кусты сирени и боярышника в предзакатном огне. Рядом через тумбочку расположился Василий Васильевич (бухгалтер из совхоза, под шестьдесят, перелом бедра). В углу по диагонали на доске, покрытой простыней, мучается Игорёк (шофёр, восемнадцать лет, два сломанных ребра в дискотеке). А прямо напротив лежит и смотрит мне в глаза тот самый старик.

Я начал отходить от сладковатого наркотического дурмана: утром хирург Ирина Евгеньевна занималась моей злосчастной рукой. Мы втроём успели слегка познакомиться и слегка разговориться, и Василий Васильевич уже успел пройтись недоверчиво насчёт моего писательского удостоверения, и я его предъявил — как вдруг старик открыл голубые глаза и сказал:

- Была полная тьма… — Помолчал и добавил: — Полевые лилии пахнут, их закопали. Только никому не говори.

- Вот так он пугает каждого нового человека — именно этими словами, — отозвался Василий Васильевич на мой вопросительный взгляд. — Ноги кипятком обварил, кастрюлю с бульоном на себя опрокинул… Он, понимаете, не в себе.

- Нервный шок? От кипятка, что ли?

- Да что кипяток! Он совсем не в себе.

- Сумасшедший?

- Можно, наверное, и так сказать, — Василий Васильевич поморщился. — А человек хороший — тихий, никогда ни на что не пожалуется, все время молчит. Только вот мало что понимает и никого не узнает.

- Амнезия, — вмешался Игорёк, — памяти то есть нет.

- И слава Богу, — ответил на это бухгалтер.

- Вы считаете память наказанием? — разговор все больше занимал меня, а тут ещё упорный взгляд, устремлённый прямо мне в лицо.

- Небось у каждого найдётся какая-то гадость, о которой вспоминать неохота, правда?

- Правда.

- А Матвеич пережил настоящую трагедию. В одну ночь жены и дочери лишился.

- Что с ними случилось?

- Убийство, дело тёмное.

- Кто ж их?..

- Если б знать! Если б он знал, он, может, и не тронулся бы.

- Но убийц искали?

- А как же! Из самой Москвы следователь приезжал. И собака бегала учёная. И по всем улицам ходили, со всеми разговаривали, вызывали. Ну, не нас, конечно, мы из совхоза, все-таки три километра от посёлка… а посёлок весь переворошили.

- Когда же это произошло?

- Давно уж, несколько лет. Сколько лет, Игорёк?

- Давно. Пять или три. А вы сами ничего не слышали? — обратился Игорёк ко мне. — У вас дача в Отраде?

- Я здесь недавно, с весны.

- Ну, тогда вы ничего не знаете. У них, говорят, золото было.

- Золото! — Василий Васильевич усмехнулся. — Какой дурак будет на даче золото хранить?

- А может, они на даче и скрывали как раз.

- Да, Матвеич наш валютчик известный — врачом в больнице московской работал. Горы золотые. А вот, болтали, кто-то там к кому-то ходил… то ли к жене его, то ли к дочери… кто- то, знаете, со стороны…

Дверь отворилась, вошла медсестра Верочка, молоденькая, хорошенькая, во всем белом, шуршащем — впоследствии мы с ней подружились. Верочка принялась менять повязку Матвеичу, обнажая багровую запёкшуюся кожу. Она снимала бинты медленно и осторожно. Старик дёрнулся, побледнел и закрыл глаза, но молчал. Наконец экзекуция закончилась, медсестра направилась к двери. Я продолжил разговор:

- А каким образом убили женщин?

Сестричка остановилась и взглянула на меня с некоторым ужасом.

- Вот, Вер, писатель интересуется, — пояснил Василий Васильевич, — как Матвеич наш семью потерял. Так вот, трупы не найдены, бесследно исчезли…

- Василий Васильевич! — воскликнула Верочка. — Какие трупы не найдены? Вы ничего не знаете!

- А вы знаете?

- Я все знаю! Я из самой Отрады. А вы правда писатель?

- Да вроде.

- Детектив будете писать?