Читать книгу ""Сивый мерин" - Андрей Мягков"

Май 2006-го был необычно жарким. Синоптики утверждали, что такой весны не было с незапамятных времён. Термометр показывал 25 градусов в тени. Ещё в конце апреля выпал снег. Ночами подмораживало, тротуары, улицы, дворы превращались в сплошной каток, днём всё это не успевало оттаивать и лёд покрывался тонким слоем воды. Уборочный транспорт по обыкновению отдыхал — не ждали стихии, люди скользили, падали, ломали руки-ноги, машины двигались по улицам как в замедленной съёмке, бесконечные столкновения, клаксоны, ругань, пробки… Метеорологи во всём винили плохо управляемый циклон непредсказуемого охвата действия, который-де почему-то движется с севера, хотя по всем правилам метеонауки обязан заходить с юго-запада. По телевидению, прерывая праздничные передачи, с экстренными заявлениями выступал какой-то озабоченный предстоящими выборами демократ и тщательно подбирая слова заботился о дорогих москвичах: учил, как в гололёд вести себя на улицах, как помогать прохожим при первых признаках увечий: никаких, сами понимаете, дач, никаких загородных прогулок, не говоря уже о демонстрациях и прочих несанкционированных волеизъявлениях. Пусть себе коммунисты, коли приспичит. А мы — ни-ни. Только дома.

Это было 30-го.

А наутро глянувший в окна электорат не поверил своим глазам: от снега не осталось даже маленьких лужиц, тротуары исходили паром, как будто их полили кипятком, а на ветках деревьев пробивалась едва заметная зелень.

Весна!

…По утрам телефон звонил гораздо громче обычного. Днём — нормально, даже приятно-мелодично, вечером, если не очень поздно — терпимо. А утром…

Дима вздрогнул, сел на кровати. Часы показывали без четверти семь. Интересно, кто это обнаглел до такой степени? Мало того, что память отказывалась воспроизводить большую часть вчерашнего вечера, голова шумела как взлетающий бомбардировщик, а во рту ощущался привкус французского камамбера, давно израсходовавшего срок годности, так тут еще эти неуклюжие сюрпризы, будь они неладны. Ну что же, надо смело констатировать: утро (если это утро, конечно) явно не задалось. Он сделал над собой усилие, попытался опустить ноги на пол. С первого раза это у него не получилось по достаточно уважительной, но весьма неожиданной причине: рядом кто-то спал и, видимо, так сладко, что омерзительные трели захлёбывающегося телефона не производили на эту «кто-то» ни малейшего впечатления. Дима вернул тело в исходное положение и закрыл глаза.

Так. Это уже серьёзно.

Значит, вчера… Утром была встреча с «Гоголем», всё, вроде, прошло как обычно… Потом Веткин «салон», пришёл туда один, это, кажется, единственное, что он помнил наверняка… Потом… А вот что потом… Да, такого с ним ещё не бывало…

Он осторожно перелез через улыбающуюся во сне рыжую красавицу («тоже мне — серый волк», — подумал про себя), надел махровый халат, взял трубку, направился в кухню.

— Да?

— Что случилось?

— Кто это?

— Что случилось?!

— С кем? — Он ещё не проснулся, плохо соображал, но голос показался знакомым. — С кем случилось?

— Что с портфелем?

— С портфе… А-а-а, с портфелем. Доброе утро, Владимир, я вас не сразу узнал. С портфелем всё в порядке, как обычно. А в чём дело?

В трубке долго молчали, так что вопрос пришлось повторить.

— Что-нибудь не так?

— Сейчас шесть сорок пять. Ровно в десять за тем же столиком. Это не просьба. Вы меня поняли?

Диму неприятно резанул приказной тон собеседника, обычно подчёркнуто вежливый. Он хотел уточнить — за каким это «тем же столиком», но вовремя спохватился: по телефону подобные вопросы были явно неуместны.

Понял, конечно. В «Славянском», в десять. А что, собственно… Договорить он не успел — короткие гудки отбоя обозначили окончание связи.