Читать книгу "Кафе на Мировом дереве - Надежда Соколова"

КУЛЕБЯКА ИЗ ДРОЖЖЕВОГО ТЕСТА: берем 200 г муки, 10 г дрожжей, 4 яйца, 2 стакана молока, ложку соли, 2 ложки сахара — и кушаем все это по очереди, тщательно пережевывая. Через час кулебяка будет готова.

Из Интернета

Я сидела на лавочке и устало шмыгала носом: рыдания уже закончились, настроение упало ниже плинтуса, жить не хотелось, умирать было страшно. В общем, не знаю, у кого как, а у меня точно жизнь не заладилась. Было бы, куда идти, ушла бы однозначно. Но… Не работающая студентка-второкурсница, сидящая на шее у родителей… Что я могла? Правильно, только рыдать.

— Девушка, вам плохо? — участливо спросил невысокий, опрятно одетый седой старичок, садясь на лавочку с другого края.

Он казался таким добрым, таким понимающим, что я забыла об осторожности и постоянно внушаемом родителями: «не разговаривай с незнакомцами» и честно ответила:

— Жить не хочется.

— Ну, это вы сейчас зря сказали, — качнул головой старичок. — Жизнь — она ведь высшая ценность. Единственное, что нам не принадлежит. Нельзя с ней вот так-то, бездумно… Первая любовь, я угадал?

Я еще раз шмыгнула носом и кивнула. Два часа назад жизнь была полна смысла, я собиралась замуж, планировала до мелочей свою дальнейшую жизнь и будущую свадьбу. А потом… Потом я застала Андрея, своего любимого, целовавшимся с Лариской, моей младшей сестрой. Я как будто услышала сейчас голос матери, настойчиво твердивший по каждому поводу: «Лика, детка, Лариса младше, ей нужно уступать». Уступала. Всю жизнь. Игрушки, сладости, гаджеты. И парня своего, первую любовь, тоже уступила. Слезы опять навернулись на глаза.

— Девушка, вы на работу устроиться не хотите? Кров, питание, стабильная зарплата. Как сейчас говорят? «Полный соцпакет», да? Так вот, гарантирую все, уверяю, вам понравится, — тоном демона-искусителя вдруг предложил старичок.

Я на секунду задумалась, а потом, даже не взвешивая все «за» и «против», решительно кивнула.

— Хочу.

— Только жить надо будет далековато отсюда. И родных своих вы первое время навещать не сможете.

Не смогу навещать? Так это же отлично! Зачем мне сестра-предательница, мать, постоянно и во всем ей потакающая, и равнодушный к моим бедам и горестям отец?!

— Я готова, — снова кивнула я.

— Отлично, — прямо засветился от радости старичок. — Ваше полное имя и возраст, пожалуйста.

— Лика Волкова. Двадцать лет.

— Дайте мне руку, Лика.

Я, даже не задумываясь, протянула руку. Старичок неожиданно достал откуда-то длинную иголку, вонзил ее мне в ладонь. Я вскрикнула и потеряла сознание.

Пришла в себя я от шума.

— Корицу, корицу добавляй, — гудел голос, больше напоминавший трубу. — И побольше, побольше.

— Куда побольше? Троллям корицу, да еще и побольше?! Ты хочешь, чтобы они тут все разнесли?! Кориандр нужно! — взвизгивал кто-то, то ли мужчина, то ли женщина.

— Какой такой кориандр? Сельдерей тут нужен! Он и троллям, и гномам подходит! — надрывался фальцет.

Я открыла глаза. Я закрыла глаза. Смотреть на увиденное не хотелось, ибо вывод был неутешительный: я в дурдоме, не иначе, видимо, солнце летнее сильно мне голову напекло на той лавочке, вот и мерещилось теперь непонятно что. Высокий, мускулистый, плотный зеленокожий тип с небольшими рожками на голове, синекожая красавица, стройная настолько, что, казалось бы, ее должно уносить ветром при каждом шаге, серокожий, юркий, мелкий человечек, ростом смахивавший на крупную кошку. Все трое — в красно-желтой одежде, похожей на униформу. В общем, дурдом, да.

— Новенькая в себя пришла, — прогудел бас. — Эй, девка, вставай давай, нам свободные руки нужны!

Я вздрогнула, снова открыла глаза. Зеленый тип требовательно уставился на меня, чуть ли не плотоядно облизываясь. Клыки молочного цвета, острые и длинные, так и выпирали из-под что нижней, что верхней губы. Подавив вполне уместное, на мой взгляд, в данном случае желание перекреститься, я поднялась с твердой деревянной лежанки в углу и спросила:

— Вам — это кому? Где я?

Голос на удивление не дрогнул. Что ж, и то хлеб. Нельзя показывать, что я боюсь.

Троица переглянулась.

— Кафе «Межмирье», вообще-то, — сообщила синяя девушка, смотря на меня крупными глазами ярко-оранжевого цвета. — Ты договор-то читала, прежде чем подписывать?

— Договор? — самой себе я казалась полной идиоткой, да и ситуация была странной. Какое кафе? Какое Межмирье? Какой, ко всем чертям, договор?!

— Опять, — устало пробормотал серый человечек. — Дартси, я тебя убью при встрече…

— А я добавлю, — мрачно ухмыльнулся зеленый. И уже мне. — Поздравляю, девка, ты попала.

Да это я уже как-то успела понять. Действительно, попала, пока только не совсем ясно, куда и чем мне грозит такое попадание. Я все же была склонна предполагать, что в данный момент лежу в больничке, но и другие варианты не исключала. Слишком необычно все вокруг выглядело. Да и запах… Не припомню я, чтобы где-то так пахло… Будто букет роз сожгли в печке.

— Чем тут воняет? — поинтересовалась я, сморщив нос.

— Пирог! — спохватилась синяя девица, бросившись к устройству, отдаленно напомнившему мне духовку.

— Если сгорит, Лори нас прибьет, — прогудел зеленый и повернулся ко мне. — Я — Ронтар, он — Карис, она — Ларуна. Ты?

— Лика, — ответила я, решив, по примеру небезызвестной героини, подумать обо всем завтра. Пока что моя голова начинала болеть от малейшей попытки поразмыслить над произошедшим.

— Хорош языками трепать, — решительно взял дело в свои руки Ронтар. — Потом тебя Карис и Ларуна в курс дела введут. А пока… Посуду мыть умеешь?

Нет, я, конечно, криворукая, как часто искренне сообщала мне мать, но не настолько же.

— Конечно, — кивнула я.

— ЧУдно. К раковине. Тарелки моешь синим мылом, блюда — оранжевым, миски — зеленым. Кастрюли не трогаешь. Поняла?

Я мысленно повторила про себя последовательность действий, кивнула, приняла длинный, до пола, фартук и прозрачную шапочку, которыми меня снабдил Ронтар, и подошла к вполне современной земной раковине. Ну, что ж… Рычажки я крутить умею, мыло, надеюсь, не перепутаю…

Вода неспешно лилась сплошным потоком, успокаивая и навевая своим журчанием сон. Я механически намыливала посуду, стараясь не думать о случившемся и особо не разглядывать помещение. Успею. Все успею. Позже. Сейчас надо просто мыть посуду. Тарелку за тарелкой, блюдо за блюдом. Ничего сложного. Обычно механическая работа, во время которой не нужно включать мозг, помогала мне настроиться на соответствующий лад, успокоиться, понять, чего хочу. Вот и сейчас простые, хорошо известные действия постепенно приносили успокоение душе. Другой мир? Да не вопрос. Какая, собственно, разница, где работать?.. «Что воля, что неволя, все равно»[1]…