Читать книгу "После любви - Виктория Платова"

* * *

…Смысла в этом не больше, чем в футболках с надписью«Рональдо» и «Рональдиньо».

По полтора доллара за штуку.

Надев такую футболку, ты наверняка не станешь Рональдо. И ужтем более не станешь Рональдиньо, но футболки все надеваются и надеваются.Десятки Рональдо и десятки Рональдиньо мелькают у меня перед глазами каждуюночь.

Десятки Рональдо и Рональдиньо играют в футбол. На пляже,освещенном прожекторами. Это – не пляжный футбол, как можно было быпредположить. В самом термине «пляжный футбол» есть нечто оскорбительное. Нечторасслабленное, женственное, с таким футболом состояния не наживешь. Чистаялюбительщина, кружок художественной самодеятельности, да и только. Хотя Доминикутверждает, что пляжный футбол вроде бы внесли в список олимпийских видов спорта.

На мое отношение к пляжному футболу это никак не повлияло.

А десятки Рональдо и Рональдиньо все играют в футбол. Играюти играют. Каждую ночь. На пляже, освещенном прожекторами. Их футбол жесток, какжестока любая несбыточная мечта. Никому из надевших полуторадолларовую футболкуне стать Рональдо. И тем более – Рональдиньо. Никому из них не вырваться изэтого маленького городишки с большими волнами.

Но и остальной мир не лучше.

Они не знают об этом. И никогда не узнают. Они не знают. Я –знаю.

Этот маленький городишко и есть лучшее место на земле.

Хотя Доминик утверждает, что атлантическое побережьеПортугалии намного комфортнее атлантического побережья Марокко. Вроде бы.

На мое отношение ко всему остальному миру это никак неповлияло.

Днем футболистов сменяют серферы.

Их десятки, но ни Рональдо, ни Рональдиньо среди них нет.Среди них нет ни Шумахера, ни Майкла Джордана – ни одного имени, ни одногобрэнда, чей чих стоит миллионы, а заноза в пальце – десятки миллионов. Но ведьи серфинг не так популярен, как футбол, баскетбол или Формула-1.

Бросовое занятие, так утверждает Доминик.

Мнение Доминика – последнее, идущее в списке за мнениемтушканчика и мускусной крысы, кто будет прислушиваться к мнению Доминика? Ктому же Доминик боится воды.

Он боится исламских фундаменталистов, русской мафии,глобального потепления, поломок кондиционера, приливов, отливов,электромагнитных излучений от мобильников и микроволновок; он боится застрять влифте, стать жертвой карманника; даже в такси Доминик не садится, опасаясь, чтоу него откажут тормоза.

По Эс-Суэйре, маленькому городишке с большими волнами,Доминик передвигается пешком. Я нежно люблю Доминика.

Я нежно люблю отель Доминика.

Не потому, что он называется «Sous Le del de Paris» (яникогда не была в Париже), – потому, что другого дома у меня нет.

Вот уже три года я живу в отеле Доминика, я такая же егодостопримечательность, как и доски для серфинга, которые Доминик расписываетвручную. С той лишь разницей, что (в отличие от досок для серфинга) я не сдаюсьв прокат.

Сдаться в прокат – этого бы мне хотелось больше всего.Сдаться.

Отправиться на ужин с кем-нибудь из серферов. Несерьезныхмужиков с серьезными намерениями. Смотреть на их жесткие пальцы, жесткиеволосы, жесткие солнечные морщины – смотреть и улыбаться. Их шуткам, вырезаннымиз жести, их комплиментам, зыбким и двусмысленным, как песок: на таком песке вфутбол не поиграешь.

Но ужинаю я, как правило, с Домиником.

На террасе второго этажа, отсюда хорошо просматриваетсяокеан. И пляж, залитый светом прожекторов, и десятки Рональдо, и десяткиРональдиньо. Пейзаж неизменен, как неизменны ветра Эс-Суэйры. Они меняют лишьнаправление.

Доминик читает «Фигаро» и рассуждает о том, что хорошо бысъездить в Марракеш. Конец света – еще одна тема, которая живо волнует Доминика.

Для меня конец света уже наступил.

Но я не особо распространяюсь об этом, я полна внимания кбредням Доминика, таким же неизменным, как пейзаж, открывающийся с террасы.Таким же неизменным, как ветра. Ветра приносят песок и соленые морские брызги:маленькие неудобства, их можно считать приправой к нашим ужинам. К мечтампервого порядка: о Марракеше, о Касабланке, о Рабате.

Мечты второго порядка: Франция, благословенная Франция, каквосклицает Доминик, блаженно закатывая глаза. Хорошо бы когда-нибудь побыватьво Франции, сойти на землю исторической родины, кажется, так выражаютсярусские, Сашa?..

Сашa – называет меня Доминик. С характерным ударением напоследнем слоге: Сашa Гитри, Сашa Дистель – явления того же порядка. Доминикбез ума от песенок Sacha Distel, срок их годности вышел лет двадцать назад,Доминик еще не знает об этом.

Я – знаю.

Ты будешь прелестной старушкой, говорит Доминик, charmantepetite vieille[1]. Это можно отнести к мечтам третьего порядка:стареть вместе. Мы не любовники и никогда не были любовниками, и вряд ли станемлюбовниками, оттого именно эта мечта Доминика кажется мне легко выполнимой. Ятак же, как и Доминик, надеюсь встретить старость в Эс-Суэйре, и ничто не можетпомешать мне. Ничто, кроме смерти. Но думать о смерти в тридцать лет смешно.Смерть актуальна для двадцатилетних, все остальное человечество она волнует небольше, чем таяние айсбергов в Антарктиде, даже Доминик с его карликовымистрахами не исключение.

Надо бы расширить отель, говорит Доминик. Прибавить кдвадцати семи номерам еще как минимум пятнадцать, как тебе такая мысль, Сашa?

Я отношусь к этому спокойно, никаких пятнадцати номеров небудет. Ни завтра, ни через год, ни еще через тридцать лет, когда я постарею ипревращусь в charmante petite vieille. Номер, который я занимаю в отелеДоминика, носит порядковый номер 27. Ровно столько мне было, когда я впервыепоявилась в Эс-Суэйре: в полной уверенности, что конец света уже наступил.

Спасаясь от него, я могла бы улететь в Перу или на Мальдивы,но туристическая компания, в которой я тогда подвизалась, не обслуживала ниПеру, ни Мальдивы. Крошечная Европа показалась мне ненадежным укрытием,спрятаться в Европе – все равно что спрятаться в пустой комнате; моя неизжитаяVamour все равно меня найдет. Вот если бы нас разделяло море, а лучше –океан!.. Марокко – вот и все, что мне сумели предложить. Что ж, пусть будетМарокко, решила я.

Пусть.

Встречать чартеры два раза в месяц совсем необременительно.Иногда временной промежуток между ними увеличивался до месяца, как теперьобстоят дела с русскими чартерами, я не знаю. Работу в компании я потеряласпустя полгода, и если бы не Доминик…