Читать книгу "Каприз дочери босса - Бронуин Джеймсон"

Он пропустил ее явление, но был уверен — она именно явилась, привлекая к себе всеобщее внимание, без модного ныне опоздания или под ручку с папочкой… при том, что папочка — не кто иной, как Кевин Кей Джи Грентем, миллиардер и хозяин этого сборища.

Парис Грентем производила фурор по той простой причине, что была выше среднего роста и превосходно сложена.

Джек распрямил плечи, провел языком по пересохшим губам и ругнул нерасторопных официантов, запропастившихся неизвестно куда. Ища глазами белый жилет или поднос, он наткнулся на ее взгляд.

Опять. Одетая в кружева цвета бронзы, в окружении черных смокингов она походила на редкую драгоценность, правда с длинными ногами и грацией манекенщицы. Хотя нет, на манекенщицу не похожа из-за наличия некоторых выпуклостей тела.

Джек рывком ослабил тугой узел галстука, сожалея, что нельзя так же просто снять удавку с отношений. Тут очень кстати возник официант с бокалом шампанского на подносе. Может, напиток охладит кровь?

Вряд ли. Надо было держаться подальше отсюда!

Лица, занимающие высокие административные посты у Грентема, посещали вечеринки, устраиваемые компанией, но Джек обычно игнорировал их.

Терпеть не мог черные костюмы, пустые разговоры ни о чем и нелепые малюсенькие бутерброды, которые называли едой. Он отпил большой глоток шампанского и поверх бокала внимательно оглядел единственную причину, по которой пришел сюда.

Волосы, которые когда-то она носила распущенными, собраны в высокую прическу, подчеркивающую царственную посадку головы и острый подбородок.

Джек фыркнул. Кей Джи надо напялить тиару на свою блудную дочь и выставить ее на пьедестале, как статую, где-нибудь на видном месте в новом жилом комплексе Грентема. Вот уж истинная звезда благородного собрания.

Джек вглядывался в ее лицо, надеясь отыскать хоть что-нибудь, подсказывающее, что маска надменности и легкой скуки надета исключительно для данного случая. Но ни одна из тоненьких изогнутых бровей не шевельнулась, даже полуулыбка не мелькнула на лице.

А чего он ожидал?

Он ожидал увидеть повзрослевшую Парис, которую запомнил очень улыбчивой, с широко распахнутыми серыми глазами, отражавшими все ее мысли.

Она посмела надеть тогда коротенькую кожаную юбчонку на рождественский вечер у Грентема, пила бургундское из горлышка бутылки и отплясывала, словно плыла на волнах музыки.

Однако нынешняя Парис очень походила на женщину, способную бросить несчастного жениха, как только у того кончились деньги.

Джек осушил бокал, думая, что его настроению гораздо лучше подошла бы текила. Он поборол сильное желание пробраться через толпу смокингов и модных туалетов, схватить ее за плечи и как следует встряхнуть. Напомнить, что советовал ей повзрослеть, но отнюдь не превращаться в то, что у Грентемов почитается за образец зрелости!

Он осторожно разжал пальцы, мертвой хваткой державшие хрупкий хрусталь. Что он знает о Парис Грентем, в конце концов? Нервная нескладная девочка, вертящаяся под ногами на отцовских деловых уикендах, отличающихся от деловых приемов лишь фасоном одежды и подаваемыми напитками. Он заметил ее, пожалел, поощрял к разговорам. Потом она на два года уехала учиться, а шесть лет назад, вернувшись домой, неожиданно выразила свои чувства к нему предельно откровенно.

Чувства или намерения?

Какая разница. В двадцать шесть лет он видел свою цель — стать руководителем высшего ранга в компании Грентема — близко, как никогда. А она в свои восемнадцать была слишком молода, дика и, кроме того, дочь босса, а потому могла стать только источником неприятностей.

Прошло шесть лет, но она так и осталась дочерью босса. Эта женщина не должна вскружить ему голову сейчас, когда требуется ясность мысли. , Никакой радости в шипучем коктейле эмоций, обрушившемся на него, не наблюдалось. Он ощущал только огромное разочарование, чувство утраты и раздражения на самого себя, граничащее со злостью.

И знал, что не может просто уйти. Ему надо выяснить, почему она сбежала так внезапно… и почему теперь вернулась.

Парис слегка потрясла головой, не позволяя глазам закрыться, к чему они постоянно стремились от сонливости. Хорошо бы вернуть то нервное возбуждение, на гребне которого она провела большую часть двадцатичетырехчасового перелета, поток которого продолжал нести ее и после приземления самолета.

Казалось, она едва коснулась подушки головой, а Кей Джи уже раздвигал шторы, впуская яркое октябрьское утро. Каролина, ее очередная мнящая о себе невесть что мачеха, с нетерпением ждет встречи.

Она настояла на поездке по магазинам, уверяя, что Парис нельзя сейчас спать ни в коем случае.

В настоящий момент Парис всей душой жаждала немедленного улучшения. Надо как-нибудь взбодриться, пока она не задремала на плече ближайшего соседа.

Леди Памела определенно не одобрила бы такого нарушения этикета! Улыбка коснулась губ девушки.

Пока мать может ею только гордиться. Платье для коктейля от Колетт Динниган, возможно, на ее вкус, слишком открытое, но аксессуары подобраны безупречно, а зачесанные наверх волосы являют собой совершенство. Парис с нетерпением ждала возможности снова их распустить, но сейчас тяжесть прически помогала ей держать голову прямо. Она постоянно проверяла наличие на лице улыбки, когда приходилось отвечать на давно знакомые избитые фразы с положенным по протоколу радушием. Как только улыбка начинала сползать с лица, она восстанавливала ее, напоминая себе, зачем пришла сюда.

Очень скоро она станет частью команды Грентема.

Годы прошли с того дня, когда она бросила попытки убедить отца, что может выполнять и другие функции, помимо декоративных. И вдруг, совершенно неожиданно, Кей Джи попросил ее приехать и помочь со специальным проектом.

В очередной раз вернув на место улыбку, она позволила Кей Джи проводить ее к очередной группе гостей.

— Принцесса, мне хотелось бы…

Она обменялась приветствиями с Хью и Миффи, и Мирандой, и Бобом — или Биллом? В ее усталом мозгу давно уже была полная чехарда из имен и званий.

Есть тут хоть кто-нибудь, кто не приветствовал ее после возвращения? Словно в ответ толпа распалась на две половины, и она увидела пару глубоких, темных, злющих глаз, устремленных на нее.

Ну конечно, он должен быть здесь, в переполненном зале для приемов. За долю секунды она успела отметить все детали: широкие плечи, узкая полоска белого воротничка, чуть выше — загорелая шея. Изменился: волосы подстрижены, костюм. Она тут же одернула себя, возвращая к реальности.

Думала, он проведет шесть лет, не заходя в парикмахерскую? Или воображала, что человек его ранга заявится на прием в джинсах и шляпе набекрень?