Читать книгу "Как научить лошадь летать? Тайная история творчества, изобретений и открытий - Кевин Эштон"

Саше, Арло и Тео

Гений — это тот, кто остается самим собой.

ТЕЛОНИУС МОНК, джазовый пианист

Больше всего на свете старайтесь быть собой. Это самый верный путь.

БИЛЛ МЮРРЕЙ, актер

ПРЕДИСЛОВИЕ

МИФ

В 1815 году немецкое музыкальное издание Allgemeine musikalische Zeitung[1] опубликовало письмо Моцарта1, в котором тот описал свой творческий процесс:

Когда я, если можно так выразиться, остаюсь совершенно один, наедине с самим собой, и нахожусь в хорошем расположении духа, например путешествуя в карете, или прогуливаясь после замечательного обеда, или во время бессонной ночи, именно в такие моменты музыка приходит ко мне легко и непринужденно. Внутри словно разгорается пламя, и, если меня не тревожат, задумка разрастается, становится упорядоченной и определенной, и вскоре целое длинное произведение предстает в моей голове почти завершенным, чтобы я мог изучить и рассмотреть его, словно картину или скульптуру. Партии звучат в голове не по отдельности, а все вместе. Когда начинаю записывать, работа идет быстро, поскольку, как я говорил, все уже создано, и то, что оказывается на бумаге, в итоге очень редко отличается от того, что я слышал в воображении.

Другими словами, величайшие симфонии, концерты и оперы Моцарта рождались тогда, когда он был один и в хорошем на­строении. Чтобы сочинять, ему не требовались никакие инструменты. Как только он заканчивал придумывать свои шедевры, оставалось лишь записать их.

Это письмо композитора часто используют, чтобы объяснить процесс творчества. Цитаты из него приводятся в труде 1945 года французского математика Жака Адамара под названием «Исследование психологии процесса изобретения в области математики»[2], в сборнике 1970 года Creativity: Selected Readings («Творческие способности: избранные эссе») под редакцией Филиппа Вернона, в удостоенном премии Королевского общества произведении Роджера Пенроуза «Новый ум короля»[3] 1989 года, а также в бестселлере Джоны Лерера 2012 года «Вообрази. Как работает креативность»[4]. Слова Моцарта оказали влияние на Пушкина, Гете и драматурга Питера Шеффера. Так или иначе, это письмо сыграло важную роль в формировании общих представлений о творческом процессе.

Однако есть нестыковка. Моцарт этого не писал. Это подделка. Впервые об этом заявил биограф композитора, музыковед Отто Ян в 1856 году, позже факт подлога был подтвержден и другими исследователями.

Подлинные письма Моцарта, адресованные его отцу, сестре и другим людям, открывают истинные описания его подхода к творчеству2. Музыкант обладал уникальным талантом, но его композиции не рождались магически. Он делал наброски, дорабатывал, а иногда заходил в тупик. Он не мог сочинять без пианино или клавесина. Нередко откладывал работу, чтобы вернуться к ней позже. Создавая композиции, мастер учитывал теоретические и практические аспекты, а также уделял особое внимание ритму, мелодии и гармонии. Благодаря таланту и усердным занятиям Моцарт мог писать быстро и легко, но все же творческий процесс был для него трудом. Шедевры не приходили к нему готовыми в бесконечном потоке воображения, он не умел творить без инструмента и не записывал композиции сразу, без изменений. Это письмо было не просто подделкой: оно сообщало ложную информацию.

Тем не менее этот текст до сих пор жив, поскольку поддерживает романтические представления о творчестве. В обществе принято мифологизировать появление чего-то нового. В жизни гениев непременно должны быть эффектные моменты озарения, во время которых им в голову приходят великие вещи и идеи в готовом виде. Поэзия и целые симфонии призваны рождаться в снах. Научные открытия обязаны совершаться под возгласы «Эврика!». Предприятия должны строиться по мановению волшебной палочки. Вначале этого не было, а потом внезапно появилось. Мы не видим дороги от точки, в которой ничего нет, к моменту зарождения чего-то, а возможно, и не хотим об этом знать. Творчество должно быть окружено флером загадочности, а не становиться результатом тяжелого труда и упорства. Не так уж приятно думать, что каждое элегантное уравнение, прекрасное полотно и удивительное устройство на самом деле появились после множества проб и ошибок, родились вследствие череды неверных решений и неудач и что каждый создатель такой же порочный, маленький и смертный, как и все мы. Мысль о том, что великие инновации приходят в мир чудесным образом посредством гения, кажется куда более заманчивой. Так вот, о мифе.

Наши представления о творческом процессе формировались благодаря этому мифу с тех самых пор, как человек впервые задумался об изобретательстве. Люди древних цивилизаций верили, что вещи могут быть только открыты, а не придуманы. В их представлении все в мире уже создано, и с ними согласился бы американский астроном Карл Саган, однажды пошутивший на эту тему: «Если вы хотите испечь яблочный пирог с нуля, придется вначале изобрести Вселенную». В Средние века созидание считалось возможным, но было прерогативой божественных сил и тех, кого эти силы направляли. В эпоху Возрождения, наконец, было «дозволено» творить, но при условии, что это делают великие мужи вроде Леонардо, Микеланджело, Боттичелли и т. д. На рубеже XIX и XX веков творческий процесс стал предметом философских, а затем психологических исследований. Изучали прежде всего, каким же образом гении создают нечто новое, а ответ все еще увязывали со средневековым божественным вмешательством. В то время миф пополнился очередными анекдотами о прозрении и гениальности, а также подделками вроде письма Моцарта, к которым челове­чество обращалось снова и снова. В 1926 году британский математик Альфред Уайтхед сформировал существительное из глагола, подарив тем самым мифу название: творчество3.

Согласно мифу о творческих способностях, ими обладают лишь немногие, любой успешный создатель обязательно испытывает яркие моменты озарения, а сам процесс больше похож на волшебство, чем на работу. Гениев мало, и они придумывают легко. Любые попытки в этом других людей обречены на провал.

Книга «Как научить лошадь летать» рассказывает о том, почему этот миф ошибочен.

Я верил в него до 1999 года. Начиная карьеру в студенческой газете Лондонского университета, затем трудясь в стартапе лапшичной Wagamama в Блумсбери и позже — в компании по производству мыла и бумаги Procter & Gamble, был убежден, что абсолютно не креативен. Мне было трудно воплотить свои идеи. Когда я пытался, люди злились. Если же получалось, все сразу забывали, кто это предложил. Я прочел все книги о творческом процессе, которые смог достать, и в каждой было написано одно и то же: идеи возникают в голове по волшебству, люди всегда рады их принять, а создатели — победители. Ко мне же идеи приходили постепенно, окружающие скорее сопротивлялись им, чем радовались, а я чувствовал себя неудачником. Мои производственные показатели были неудовлетворительными, и я всегда был в шаге от увольнения. Я не мог понять, почему мой творческий опыт не совпадал с тем, что изложено в книгах.