Читать книгу "Красавец и ученая дама - Ким Лоренс"

— Что? Повтори, что ты сказал?

Даже по телефону можно было слышать в голосе знаменитого собеседника стальные нотки.

Хорошо, что этот разговор они вели по телефону, подумал Малькольм. Он уже чувствовал себя крайне неловко, как в поговорке: между молотом и наковальней. Хорошая аналогия. Если его сестру можно сравнить с молотом, то Люк — несомненно, наковальня.

Слегка прищурившись, Малькольм представил себе на редкость красивое лицо своего собеседника. Четко очерченные скулы, агрессивно-тяжелая, немного угловатая и широкая нижняя челюсть, выразительный рот, глубоко посаженные глаза — и к тому же острый как бритва язык. Вспомнив внимательный взгляд светло-серых, словно из иного мира глаз, он внутренне содрогнулся. Без всякого сомнения, Люк очень похож на наковальню из необыкновенно крепкого материала.

Когда впервые Малькольм встретился с этим автором увлекательнейшего эротического триллера, рукопись которого лежала на его столе, он едва мог поверить своему счастью. Люк был не просто фотогеничен, он оказался к тому же в высшей степени интеллигентным и остроумным. Малькольм представил себе, как женщины станут расхватывать бестселлер после встречи с автором на книжной ярмарке. Но его клиент решительно заявил, что готов выступить в роли автора этой книги, а не продавца.

Люк четко обозначил Малькольму свои условия. Прежде всего, он напрочь отказывается давать какие бы то ни было интервью и позировать перед фотографами. Он хочет остаться неизвестным. Если книги не станут продаваться за счет своего содержания, то так тому и быть.

Возражения Малькольма о том, что один неудачный опыт общения с прессой не является достаточно веской причиной для того, чтобы вовсе отказываться от рекламы, не убедили Люка. В результате соответствующий пункт был включен в договор.

Малькольм вложил в свой голос как можно больше теплоты:

— Я был уверен, что ты захочешь приехать на уик-энд, вот я и сказал, что ты там будешь.

После этого сообщения последовало продолжительное молчание, которое действовало на нервы сильнее, чем если бы Люк разразился гневной тирадой. В крайнем гневе Люк имел обыкновение не повышать голоса.

— Там будет только узкий круг, — добавил Малькольм. — Даже нет необходимости специально одеваться. Моя сестра — очаровательная женщина.

Люк изогнул шею, чтобы получше рассмотреть, как он покрасил стену. На пробном мазке на банке цвет выглядел не таким пронзительно-синим. Ничего, придется довольствоваться этим.

— У тебя что, внезапно разыгралось чувство юмора, Мэл? Или ты окончательно лишился рассудка? — Последнее предположение показалось Люку наиболее вероятным.

— Уик-энд на природе — это то, что тебе сейчас необходимо, — решительно заявил издатель.

— Я и так постоянно живу в деревне, — напомнил мягкий голос в трубке.

— Нет, ты живешь вообще непонятно где, — возразил Малькольм. — Я приглашаю тебя в Сассекс, где на улицах предусмотрены даже тротуары.

На это замечание Люк невольно улыбнулся, но Малькольм на другом конце провода не мог видеть, как потеплели суровые черты лица его собеседника.

— Совсем недавно кто-то убеждал меня, что мне необходимо поселиться не где-нибудь, а в Лондоне... Кто же это был, а? Уж не ты ли?

— Там соберется хорошая компания, будет прекрасное угощение, — продолжал Малькольм. Он славился талантом не слышать, когда это было ему нужно, как, например, в этот раз. — Тебе нравятся старинные вещи, верно? Мой шурин был крупным коллекционером. Старинный дом построен частично в елизаветинском стиле: там есть ров и все, что положено. И еще... — он, подумав, выложил свой главный козырь, — там есть привидение!

— Что там есть?

— Привидение... вернее, несколько привидений, как я понимаю. Сам я их, конечно, не видел, но люди рассказывали... К ним ходят исследователи, что-то ищут в подвалах. По выходным и праздникам дом открывают для посещения публики. Должно быть, интересно взглянуть на все это, как ты считаешь?

Намек на привычки и обычаи местных сквайров вызвал на лице Люка насмешливую улыбку. Личный опыт общения с такими семьями, некогда поделившими между собой территорию страны на уделы, убедил его, что с ними лучше не связываться. Его отец работал лесником в подобном имении до тех пор, пока хозяин из каприза не выгнал его с насиженного места.

Тогда отец потерял одним разом и работу, и крышу над головой. Он, покорно теребя в руках шляпу, молча выслушал объяснения, что гораздо выгоднее пускать в имение туристов, чем держать лесника. Смиренная покорность отца вызывала в Люке ярость и гнев. Ему было десять лет.

Тогда же он впервые решил, что не станет кланяться никому и никогда. Это решение еще больше укрепилось при виде поникших плеч отца и зрело с годами.

Отец без особого успеха пытался обустроиться в большом городе, куда семья переехала из имения. Там Люк избавился от своего деревенского произношения, из-за которого первое время на его голову сыпались насмешки со стороны соучеников по городской школе.

Люк был жизнеспособен от природы.

Тем временем Малькольм продолжал:

— Кстати, Люк, ты любишь стрелять?

— Что? Стрелять? Что там? Стрельба по мишеням?

— По горшкам, — поспешно объяснил Малькольм.

—Я люблю стрелять только в издателей, которые, не спрашивая меня, принимают приглашения от моего имени. — Однако на его лице появилось выражение заинтересованности. — Скажи-ка мне, почему ты дал согласие, хотя наверняка знал, что я откажусь?

— Сам не пойму. Надо знать мою сестру, — печально проговорил Малькольм. — Если уж она чего-то захочет, то все равно добьется своего. Изведет своими просьбами.

— Прекрасный у нее характер, — сухо прокомментировал Люк.

— Она — одна из самых больших твоих поклонниц. Тебя ожидает королевский прием.

— У меня нет ни малейшего желания, чтобы со мной носились как с писаной торбой, кроме того, как гость я разочарую хозяйку...

— Ну, пожалуйста, ради меня... — уговаривал Малькольм.

— Я могу поставить для нее автограф на моей новой книге.

— У нее уже есть эта книга, а твой автограф очень легко подделать.

Люк рассмеялся, и Малькольм решил, что тот сдается, поэтому удвоил свои усилия.

— Лора очень давно расспрашивает меня о тебе. А теперь еще Меган... Ей в следующем месяце исполняется тридцать лет, а поверенный сломал себе ногу... — В трубке послышался глубокий тягостный вздох.

— Кто такая Меган?

— Моя племянница... не замужем...

На лице Люка появилось понимающее выражение.