Читать книгу "От любви до ненависти и обратно - Тоня Ивановская"

«Верни, что осталось от цветов,

потому что теперь они пахнут не только розами, но и тобой».

Филострат (XLVI, 8-9)

Флидабург утопал в лепестках и закатном солнце. Столица праздновала День благодарения за урожай. Крыши домов золотились венцами из осенних листьев, а стены – гирляндами из раскрашенных шишек, которые весь месяц мастерила городская ребятня. На балкончиках каждого дома покачивались георгины, под окнами, в небольших цветниках, пестрели флоксы. Особыми сочными пятнами на улицах были лавки с пирамидами тыкв – самых разных форм и размеров – навесы которых, как и все перила города, украшали яркие ленты. Над всей этой праздничной кутерьмой – что сплетала друг с другом все сословия – раскинулись бравые флаги оборотней на башне заброшенной ратуши.

Старое, еще деревянное, здание много лет как было заколочено, но в редкие пиршества оно украшалось потрепанными временем полотнами. Символика старых семей развевалась над городом, сплачивая в целом разрозненное братство оборотней. Давно уж семей тех в живых не было. Три сотни лет, как не правили, но народ помнил и флаги над ратушей вывешивал. Правящему сословию хоть это не нравилось, терпели. Все-таки несколько раз в год можно и закрыть глаза на торжество старой культуры. Потому, возможно, оборотни к магам относились не как к узурпаторам, а те в свою очередь никого за культ Зверя не трогали и веру свою не насаждали. Мирно было в королевстве. Спокойно.

Вот и теперь праздновали горожане, созвав на главную площадь музыкантов, сказочников и заезжих жонглеров с факирами. Как раз за этими факирами из особняка из белого мрамора, наблюдала маленькая Грета, которую не пустили на представление.

Верховная жрица Вилма ногой топнула: “Чтобы моя дочь на нечестивом празднике веселилась? Не бывать этому!” И сколько бы девочка ни уговаривала, грозная колдунья не поддавалась. А ведь Грете так хотелось на праздник. Прежде она факиров не видела, а из комнаты сцена за кронами деревьев пряталась – толком не разглядеть.

Вдруг она услышала щелчок, словно камешек о витраж стукнулся. Обернулась, а там мальчишка за оконцем во двор. Друг ее. Частенько к ней через окно захаживал. А что с него взять? Кот, он и есть кот.

Поспешила Грета к гостю, витраж отворила быстренько и спрашивает:

– Верн? Ты что тут забыл?

– Я за тобой, – мальчишка заглянул в комнату и взял ее за руку. – Пойдем, сейчас стемнеет, и начало пропустим.

– Ты что? Мне нельзя.

– Подумаешь… Давай забирайся. Я лестницу взял.

Грета выглянула и действительно увидела веревочную лестницу, что, к ее удивлению, вела не вниз, а на крышу.

– Что ты задумал? Я не полезу.

– Ну, хочешь, на спине отнесу, – обиделся Верн.

– Ты мне лучше скажи, зачем мне туда. Родительский наказ нарушать?

– Там красиво, – улыбнулся он искренне и потянул ее за руку. – Пойдем. Даже если упадешь, я поймаю.

– Тоже мне, – фыркнула Грета, а сама на карниз вылезла.

– Не веришь? Я же оборотень. Быстрее всех на свете.

– Ты котенок, – ухмыльнулась Грета и зацепилась за лестницу. – Не дорос еще герцогинь ловить.

Грета и в самом деле была герцогиней и очень этим гордилась. По праву рождения мало кто мог так зваться. Да и единственная она сейчас во всем королевстве. Последняя в роду великих магов. Ни братьями, ни сестрами боги не одарили, потому так вышло, что титул только она наследовать может. А Верн? Из купцов зажиточных. К слову сказать, оборотни торговлей очень ловко занимались, как предки заповедовали.

Флидабург много веков назад на пересечении торговых путей выстроили, отлично дела их пошли. Город-коммуна процветал и славился. В те дни в ратуше все вопросы решались, главные семьи наравне проблемы обсуждали. А потом пришли маги. Великая сила, с которой мирное по большей части купечество не справилось. Хотя предки Греты особой кровожадностью тоже не славились, потому – после непродолжительной войны – как-то все урегулировалось. Маги объединили земли, сделали Флидабург столицей, осторожно правили, позволяя оборотням жить практически так же, как и прежде. Налоги только платить и с вельможами не бодаться. Вот и старые песни горланить разрешали, хотя жрицы в храме каждый пир молились с таким усердием, будто это не песни о сборе урожая, жизни ремесленника и тому подобное, а призыв Зверя.

Грета вылезла на крутую крышу и чуть было не скатилась вниз. Поймал ее Верн, который, несмотря на свой – вполне обычный для одиннадцатилетнего мальчишки – размер, силой обладал немереной. Звериная кровь всегда даровала непревзойденную мощь и скорость, а что уж говорить про облик зверя. Даже в таком возрасте, когда Верн был всего лишь котенком, ничто не помешало бы ему в облике зверя переломить хребет лошади. На что способны взрослые оборотни, Грета старалась не думать. Кстати, котенком он был на самом деле. Только большим и со слегка необычными пропорциями. А еще Верн был трехцветным. И как Грета гордилась тем, что она родилась герцогиней, так молодой оборотень хвалился своей пятнистой шкурой. А все дело в том, что по верованию оборотней, “трехцветные” – обладатели великой судьбы. Ничто не могло убедить Верна, что он просто сын купца. Он жаждал свою “великую судьбу” и ждал, когда его выберет Зверь. Порой он пускался так удивительно фантазировать, что Грета то заливалась хохотом, то смотрела во все глаза, искренне веря его глупым ожиданиям.

Верн перекинул девочку через плечо и прыгнул на небольшую башенку, с которой открывался вид почти на весь город. Грета, кстати, совсем не возмущалась таким его поведением. Они дружили, сколько она себя помнила, а потому привыкла, что встречаясь с препятствиями, он перетаскивает ее, словно куклу. Поставил и широко улыбнулся. Верн вообще широко улыбался. Уже в малом возрасте среди других мальчишек он выделялся широким подбородком с ямочкой и ямочками на щеках; это делало его таким очаровательным, что Грета порой глаз не могла отвести и думала: если существует где-то взаправдашний принц из старых сказок, то он наверняка походит на Верна.

– Смотри, что у меня тут есть, – сказал оборотень и достал спрятанную ранее огромную корзину с фруктами.

– Ой, котик! – Грета всегда называла его “котик”, когда он делал ей сюрпризы. – Там же настоящий арбуз! Где ты его раздобыл?

– Эй, уже забыла, кто я?

Грета покачала головой, а он отрезал ей кусочек и стал методично выковыривать ножом косточки.

– Помню, что герцогини не плюются.

– Прекрати эту глупость, – засмеялась Грета и отобрала сахарный ломтик.

Она подвела ладонь к арбузу, и семечки, словно живые, выползли, поднялись в воздух, а затем упали за край башенки.

– Ты так раньше не умела.