Читать книгу "Очевидец - Анна Богстам"

Маргарета, должно быть, просто сошла с ума. Неужели Харриет придётся начать работать на новом месте в воскресенье? С каких это пор вольнонаёмные дознаватели работают в полиции по выходным? Она перечитывает эсэмэску:

Харриет, я пыталась тебе звонить раньше, но твой телефон, кажется, отключён. Можешь прийти на работу уже завтра, пока. Маргарета Блад.

Сообщение было отправлено в 22:37 вечера в субботу. Либо её новая начальница трудоголик, либо работа в выходные дни стала нормой в провинции Сконе после реорганизации полиции, раздумывает Харриет и убирает телефон в сумку.

Раннее утро, вымпел на флагштоке у соседки Ивонн трепещет на ветру. Море усеяно белыми барашками, и лёгкий бриз доносит из гавани слабый запах старых водорослей. Харриет осторожно придерживает дверь, давая ей закрыться бесшумно, и крадётся вдоль садовой дорожки, выложенной камнями. Щёлкает замок двери серебристого «Сааба», стоящего на въезде в гараж, и Харриет бросает последний взгляд на побелённый известью каменный дом своего отца.

Когда-то это был простой рыбацкий домишко, но семья росла, пристраивались новые комнаты, и постепенно из квадратного домик превратился в типичное для Сконе продолговатое строение. Чёрно-белый дом красиво смотрится на фоне поросшего травой крутого склона, который обрывается у самого берега.

Мальвы вымахали чуть ли не до конька крыши и заслоняют окна, но Харриет всё равно видит, что свет не горит. Ни её папа Эушен, ни овчарка Като ещё не проснулись.

Харриет снова вытаскивает мобильный. Неудивительно, что её будущая начальница не смогла ей дозвониться. Роуминг там, где живёт её отец, в Лервикене, скверный и связь плохая. Сообщения ещё проходят, а вот дозвониться никак нельзя. Нас, живущих в деревне, это никак не трогает, – всегда в таких случаях говорит Ивонн, любовно кивая в сторону Эушена, когда они сидят летними вечерами в саду за традиционным послеобеденным кофе. Ивонн жила в кирпичном доме красновато-ржавого цвета по соседству с Эушеном так давно, насколько вообще простираются воспоминания Харриет, а ей всё ещё не исполнилось и пятидесяти. Значит, во времена детства Харриет она была совсем юной, но даже и в её детских воспоминаниях Ивонн казалась ей намного старше её собственной мамы, Йорун. Может быть, потому, что Ивонн всегда говорила и ценила то, что нравится людям постарше. Мы тут живём спокойной жизнью, и я, и Эушен, и все остальные. Когда на светофоре загорается жёлтый свет, все обычно жмут на газ, а мы тут в Лервикене, наоборот, снижаем скорость, – любила она повторять.

Как только Харриет выезжает на автомагистраль, то до упора нажимает на педаль газа и оставляет деревушку за спиной. Меньше чем через четверть часа она уже будет у здания полиции в городе Ландскруна.

Дальше от побережья ширятся поля, на границах между ними там и сям виднеются усадьбы за кучками деревьев. Урожай уже собран, и ландшафт напоминает лоскутное одеяло. Харриет сворачивает на дорогу, которая идёт вдоль побережья. Весь берег окантован рыбацкими деревушками. Похожими на её Лервикен, «Глиняную бухту». Когда-то здесь добывали глину, которой снабжали в прошлом веке кирпичный завод. Сегодня только глубокие, наполненные водой котлованы напоминают об ушедших временах.

Это самое красивое место на земле, а то и во всей Вселенной, думает Харриет. Она сделала правильный выбор. На секунду она отрывает взгляд от белой линии разметки по центру шоссе и окидывает взором убегающие за окнами зелёные долины, поросшие травой. Видит коричнево-белых коров на лугах, а на горизонте, в центре тихо колеблющихся вод пролива Эресунн, вращающиеся лопасти ветряков и очертания моста, ведущего в Данию.

Южный регион Швеции сделал ставку на «гражданских» следователей в полиции, и этим шансом воспользовалась Харриет, чтобы поработать с чем-то другим, а не только с кражами и сбившейся с пути молодёжью, как в Стокгольме. После того как она, к большому разочарованию отца, бросила юридический факультет и начала учёбу на социологии, её не покидало ощущение, что она должна доказать свою способность добиться успеха хоть в чем-нибудь. Даже если она никогда не станет профессором, как её отец, всё же назначение следователем в полицию Ландскруны было шагом вперёд. Эушен мог бы даже гордиться своей дочерью. Кроме того, назначение в штат полиции давало ей возможность провести ближайшие полгода в рыбацкой деревушке у пролива Эресунн.

Я бы на тебя обиделась, если бы ты отказалась. Сто пудов даю, что это приведёт тебя к чему-нибудь, от чего я буду подыхать от зависти, а главное – мы сможем чаще встречаться, – сказала ей тогда Лиза. Харриет улыбается, думая о своей подруге. Лиза обожает мужчин в форме. Сейчас она живёт в Мальмё, после продажи своей квартиры в Стокгольме и переезда к мужчине, в высшей степени сомнительному типу, с которым у неё было свидание-марафон длиной в 67 часов во время праздника Середины лета.

Харриет совсем не такая авантюристка, как её подруга, но смелости ей не занимать, хотя Лервикен для неё отнюдь не новое место. В детстве она проводила здесь каждое лето. В последние годы приезжала реже из-за того, что её брат Пол каждое лето загромождал дом на десять недель своей женой Ева-Леной и их тремя сыновьями. Проведя однажды драгоценные недели отпуска за перескакиванием через круги для плавания и надувные детские нарукавники, разбросанные по лужайке у дома, когда её использовали в качестве няньки, а каждый обед прерывался детскими криками с горшка «я уже, вытирай», Харриет сдалась. Уж больно утомительно быть слабохарактерной добренькой тётушкой, всегда готовой к играм с племяшками только потому, что у неё нет бойфренда и постоянной работы.

«Но вот я снова здесь», – думает Харриет. К тому же они с Полом договорились, что было бы неплохо, если бы кто-нибудь пожил у Эушена. Когда возраст отца близится к отметке восемьдесят, кто-то должен быть рядом и присматривать за ним, сказал Пол. И ясное дело, что этим «кто-то» станет Харриет. Сам брат уехал с семьёй на Бали, а собаку оставил отцу. Пол всегда так делает, начинает что-то, а потом сматывает удочки.

Я думаю, что домашнее животное – это именно то, что нужно Эушену, чтобы он не чувствовал себя одиноким, – вспоминает Харриет слова Пола, который делал вид, что оставленная отцу овчарка – это признак его сыновней заботы. Когда Пол назвал отца по имени, в ушах Харриет это прозвучало, как эхо голоса его жены. Дело было совсем не в Эушене. Харриет была почти уверена в том, что семья Пола под угрозой развала, и уезжает он только для того, чтобы попытаться спасти свой брак. И просто куда-то надо было деть эту невоспитанную овчарку, на которую у них никогда не было времени. Харриет снижает скорость. Она чувствует укол совести за свои подозрения насчёт брата. Вообще-то, у него доброе сердце, но иногда ей кажется, что его единственная забота – это Ева-Лена и дети, а свободное время сестры должно быть этому подчинено просто потому, что у неё нет своей семьи.