Читать книгу "Черный маг - Михаил Михеев"

Я знаю точно наперед:

Сегодня кто-нибудь умрет.

Я знаю где, я знаю как…

Я – не гадалка, я маньяк.

Из детского народного творчества

Пришел, увидел, дал в морду…

Несбыточная мечта интеллигента

Муха. Ползет, скотина, по потолку, и на все ей наплевать. Как будто знает, что я до нее не дотянусь. А может, и вправду знает – кто их, мух, разберет. Скотина!

Я откинулся в кресле. Ну что теперь поделать! Не могу я до этой несчастной мухи дотянуться, не могу, и что теперь? Вешаться, что ли? Так я бы, может быть, и повесился… А толку? До мухи я все равно не дотянусь.

Толкнул руками колеса, заставив кресло плавно покатиться в сторону компьютера. Ну да, я инвалид, и что из этого? Плакать прикажете? А вот хрен вам, а не слезы. Уж если тогда, когда это случилось, в истерике не бился, то сейчас и вовсе не дождетесь.

Глупо, конечно, жаловаться – сам виноват. Хотя, это еще как посмотреть… Ну да думать тоже надо было. Получил по хребту… и теперь не могу даже до мухи дотянуться.

А ведь все так хорошо начиналось. Ходил, что называется, на тренировки – у нас неподалеку ролевики с реконструкторами (да-да, у нас они вместе тусуются, хотя, говорят, не везде так) подвал в полуразвалившемся заводе арендуют. В одной половине с железяками своими возятся, в другом спортзал оборудовали и рукопашкой занимаются. На это я и повелся сдуру.

Ну а что? До армии я занимался самбо, когда вернулся – увлекся боксом. Не ради достижений, а так, для себя – на улицах нынче не слишком спокойно, и умение свернуть кому-нибудь челюсть куда важнее способностей к математике. В конце концов, логарифмы, которым меня учили в институте, я давно и успешно забыл, а крепкие кулаки выручали не раз и не два. Что важнее, решает для себя каждый сам, но я выбрал гармонию. В смысле, поступил заочно в аспирантуру, а заодно продолжал заниматься совершенствованием полезных в обыденной жизни навыков. Бокс, правда, через пару лет забросил, но кое-что в меня успели вбить.

Вот тогда мои пути и пересеклись с нашими городскими юродивыми. А что? Их такими у нас и считают. Мне, в общем-то, все равно было – важнее оказался тот факт, что спортзал у них рядом с моим домом почти, и бесплатно – у меня одноклассник с ними дела имел, помог договориться. В наше насквозь циничное и весьма сложное с финансовой точки зрения время это уже немало. Ну и, опять же, поспарринговаться есть с кем. Среди пацанов попадались неплохие рукопашники, хотя, конечно, не все, далеко не все.

Вот они меня и уговорили попробовать мечом помахать. Я к этому ко всему равнодушен совершенно, считаю детскими игрушками, но уболтали. И потом, среди них ведь и девчата есть, а одна на меня ТАК смотрела!

В общем, нашли запасной комплект доспехов – он у них в шкафу пылился, какой-то парнишка оставил, в другой город уезжая. Думал – ненадолго, оказалось – навсегда, бывает. А железо свое и всякие причиндалы вроде щита и поддоспешника так и не забрал – вот меня в его железяки и нарядили.

Я фехтованием специально никогда не занимался, однако реакция у меня хорошая, и, когда я освоился с лишним весом и некоторой скованностью движений, оказалось, что у меня неплохо получается – так, во всяком случае, мне сказали. Да и, надо сказать, броня на плечах и меч в руке изрядно придавали уверенности – это ощущение мне понравилось. А потом все и произошло.

Был у них один умник, на проверку – круглый псих. Я с ним раньше и не сталкивался почти – рукопашкой он не занимался, во всяком случае, при мне, а железо я до того случая не таскал. Вот он тогда пришел, посмотрел на меня и предложил поспарринговаться всерьез. А мне тогда было море по колено – я и согласился.

Откуда мне было знать, что с ним его же товарищи на спарринг выходить не хотят? А сейчас все отошли, и предупредить меня оказалось некому. Ну, он действительно дурак, чуть что – звереет. В каждой семье есть уроды, но некоторые из них – уроды в квадрате. На такого я и нарвался.

Первый звоночек прозвенел, когда он вместо меча секиру взял (или алебарду – я в этом металлоломе не разбираюсь), но я на него не обратил внимания. Как оказалось, зря. Этот хмырь, когда я мечом махнул и занесло меня немного вбок (ну не фехтовал я раньше, вообще в первый раз меч в руке держал), мне по хребту своей железякой заехал, да так удачно, так удачно… Словом, врачи сказали, жить буду, а вот ходить – нет.

Вот и сижу теперь, за мухами наблюдаю. Раньше ребята заходили, те же ролевики, с работы товарищи, а потом постепенно перестали. И жена… ну, почти жена… тоже ушла. Самое интересное, не обидно даже – всегда знал, что нужны мы, пока сильные и здоровые, а когда становимся слабыми и больными, нас отправляют на помойку. Закон жизни, чтоб его! И нужны мы только своим родителям. Так и у меня, все свалилось теперь на мать, не будь ее – не знаю, что бы делал. Никогда не задумывался, как хреново тем, кто ограничен в возможностях, пока сам в этой шкуре не оказался. Ну а не будь Интернета – сдох бы с тоски.

Руки привычно защелкали по клавишам – я не то чтобы большой специалист в этом деле, но в наше время без компьютеров никуда. Даже у нас на заводе все станки уже с программным управлением, так что квалификацию определенную иметь приходилось, а за прошедший год и вовсе наловчился – а куда деваться? Стоп, а ведь уже год прошел, как я на этой каталке езжу. Дата, блин, праздничная!

Настроение резко упало, настолько, что и в Интернет лезть расхотелось сразу. Оттолкнулся от стола, сам откинулся на спинку своей каталки, бездумно посмотрел на потолок… А там муха. И ведь не улетает, сволочь! Тапкой в нее кинуть, что ли? Так ведь не попаду, обидно. А вообще интересно, чего она боится? Говорят, человек-паук боится только человека-тапку. Интересно, чего боится человек-муха? Черт, куда это меня занесло? Какой человек-муха? Похоже, мозги уже окончательно потекли. Нет, встряхнуться и работать, а то окончательно в депрессию впаду – и что тогда? Крыша ведь съедет, а этого я, пожалуй, боюсь больше всего – больше боли, больше смерти, больше даже беспомощности, как сейчас. Нет уж, голова мне пока еще нужна.

Почесал затылок и все-таки включил компьютер. Вывел незаконченную главу диссертации, но в голову ничего не лезло – какой там творческий процесс? Однако нет творчества – есть мелочи, которые надо делать, вроде правки грамматических и стилистических ошибок. Этим я и занимался следующие пару часов.

И ведь отпустило! Отошел депрессняк. Не то чтобы совсем отошел, но все же стало полегче – воистину, работа лучшее лекарство от большинства болезней. Раньше, помню, когда чувствовал, что заболеваю, начинал полы мыть или рубашки себе гладить. Подвигаешься, отвлечешься – глядишь, и болезнь вроде как отошла. Еще можно было в спортзал пойти и заниматься там до второго пота, но домашние дела помогали ничуть не хуже и с меньшим напряжением. Да и для дома полезнее, если честно.

А вообще, если совсем уж честным быть, главное – не унывать и даже в этом сплошном минусе искать плюсы. Простейший пример. У меня резко сократились потребности, а зарабатывать я при этом меньше не стал. Начальство-то меня ценило – я считался ценным сотрудником, да и то сказать, в двадцать пять лет стать заведующим лабораторией сталей и сплавов на не самом маленьком заводе не у каждого получается. К тому же наш завод был экспериментальным – сложное мелкосерийное производство и все такое, поэтому требования к сотрудникам были соответствующие. У меня в подчинении, кстати, были деды под шестьдесят, с колоссальным опытом, до которых мне во многих отношениях расти и расти – а вот поставили, и я, что интересно, справлялся. Правда, не последним доводом в пользу моего назначения стал тот факт, что я, в отличие от большинства таких вот спецов, почти не пил, но, вне зависимости от причин, результат остается результатом, должность должностью и зарплата зарплатой. И директор нашего завода не стал меня увольнять, как сделали бы на его месте девять из десяти начальников, а лично приехал, пообещал (и обещание сдержал), что за лечение будет платить завод, зарплата сохранится, дал ровно год на то, чтобы я пришел в себя, и сказал, чтобы после этого я выходил (или выезжал, хе-хе) на работу – мол, головой работать и сидя можно. Вот через неделю мне и предстояло на работу выезжать, и этого дня я, честно признаюсь, боялся.