Читать книгу "Шут и слово короля - Наталья Сапункова"

Дорога петляла меж пологих холмов, то приближаясь к самому морю, то отдаляясь от него на многие мили. А по дороге ехал бродячий цирк дядюшки Бика.

Кибитки катились медленно и скрипели, переваливаясь по дорожным колдобинам. Эдин шагал рядом и даже не запыхался. Тоненькая Милда сидела на задке передней кибитки и напевала своим высоким и чистым голоском. Иногда ей принимался подтягивать Якоб-солдат, восседавший на козлах, и хоть у того голос был вовсе не чистым и не высоким, вместе у них получалось хорошо. Джак и Фано, братья-гимнасты, играли в карты, фокусник Димерезиус, скорее всего, спал или читал одну из своих толстых книжек. Вильена, сестра Джака и Фано, вылезла из кибитки и пошла рядом с Эдином, опять бледная и недовольная, но быстро устала и забралась обратно. Раньше она в цирке была на все руки, и танцевала на канате с Милдой, и выступала в номерах с братьями, и помогала фокуснику Димерезиусу. Только к медведю Вудуду, что трусил сейчас за последней кибиткой, Вильена никогда близко не подходила, боялась. Но все равно раньше она была веселая, стройная, легкая, а вскоре после того, как перешла в кибитку к дядюшке Бику, раздобрела и стала совсем невеселой, и больше не танцевала на канате. Эдин мог ее понять. Будь он девушкой, ни за что бы не стал жить с дядюшкой Биком.

Эдин размеренно шагал, хотя с большей охотой побежал бы. Скорей бы уж! Они ехали так целый день, с раннего утра. Скоро покажутся Развалины. Совсем скоро, он точно помнил. Настоящее название полуразрушенного замка Эдин забыл, а может, и вовсе никогда не знал. Развалины они и есть развалины.

Милда перестала петь — видно, ей надоело.

— Эдин, эй, Эдин, — позвала она, — иди сюда, ко мне. У меня остались лакричные леденцы. Хочешь?

Она достала коробку с леденцами, протянула, Эдин достал один и кинул в рот. Он их любил, и Милда прекрасно это знала. Нечасто им выпадало удовольствие есть сладости, а точнее, совсем редко. Спасибо, что просто было что поесть, ну а если приходилось ложиться на голодный желудок, кого этим удивишь в бродячем цирке? Удачи преходящи, и неудачи тоже. Когда плохо, надо жить дальше, и все постепенно наладится.

Скоро они с Милдой расстанутся, и надолго, а это очень жаль. И с фокусником расставаться жаль, и с братьями-гимнастами, и с Вильеной тоже, в общем. Вот без дядюшки Бика он прожил бы сколько хочешь. И без Якоба… нет, от того просто отдохнуть бы месяц-другой, так нет же, Граф зачем-то и его позвал к себе. То есть, позвал он их двоих — Эдина и Якоба-солдата.

Милда легонько толкнула Эдина локтем.

— Ты правда думаешь, что твой Граф действительно граф? Что-то мне не верится. Почему он тогда одевается хуже, чем дядюшка Бик?

— А я почем знаю, может, ему так нравится?

— Странно это. Не видала я еще настоящих вельмож, которые бы по доброй воле носили отрепье.

— Много ли ты видала вельмож? Мне Якоб говорил, что он настоящий граф! Скажи, Якоб!

Тот обернулся, подмигнул:

— Конечно. Самый настоящий, точно знаю!

— Да он шутит, ты и поверил, эх ты! — расхохоталась девушка.

Милда в свои пятнадцать лет была потрясающе красивой. Эдин готов был бы поспорить на что угодно, что некоторые зрители приходили на много представлений кряду, чтобы только поглазеть на Милду, как она танцует или катается на большом деревянном шаре. А уж сколько за последние пару лет дядюшке Бику звонких монет предлагали за зеленоглазую красотку с косами почти до колен и таким голосом, что забываешь все на свете! Но нет, не тот случай: дядюшка Бик ведь Милду не откупал.

Так получилось, что в городе, куда они однажды прибыли, уже стоял на базарной площади пестрый цирковой шатер. Такое случалось. Что же делать, дядюшка Бик всё уладил, переговорил с тем, другим хозяином, кому надо заплатил, и они поставили свой шатер прямо напротив. И в первый же вечер, во время представления, к ним вбежала Милда и спряталась за спиной у Якоба, а за ней гнался дюжий детина в расстегнутом камзоле. А солдат как раз работал свой номер, и у него в руках был его тяжелый меч, специально затупленный, но от этого не менее грозный.

Все уладилось без ссор и драк. Якоб, а вовсе не хозяин, потом сходил в тот, другой цирк, прихватив с собой увесистый кошелек, который взял в своем сундучке — Эдин тогда еще немало удивился, что у того водится столько серебра. И тем же вечером Якоб принес на плече большой деревянный шар, на котором Милда выступала в том цирке, а канат у них был свой. На том канате раньше танцевала Мерисет, прежняя жена дядюшки Бика.

Так что никак не мог хозяин взять деньги за плясунью, она была под защитой Якоба, ссориться с которым тот, кто себе не враг, нипочем бы не стал…

Наконец показались Развалины: несколько башен и часть стены, и наполовину разрушенный донжон. Они уже бывали там, дважды. Эдин на пару с Диком облазили все, что можно. Что успели. Оба охотно поселились бы тут на месяц-другой, так им понравилось. Они отыскали даже обвалившийся подземный ход, и там же, на полу, увесистую золотую монету…

Дик умер прошлой зимой от жестокой простуды. Он жил с ними почти четыре года и многому успел научиться. Дядюшка Бик когда-то дешево откупил его, не нужного никому сироту, глазастого, подвижного и гибкого, у дальней родни. А Эдин… тот в цирке вообще всю жизнь, другого ничего и не помнит. Его мать Виолика была циркачкой, и ее родители, наверное, тоже.

Наконец свернули к Развалинам. Скрипели колеса, похрапывали лошади, уже почуявшие скорый конец пути, и рычал уставший медведь, рядом с которым резво перебирал ногами дядюшка Бик и бормотал что-то, успокаивал. Дядюшка Бик был таем, его животные слушались. Зря народ удивлялся, что у них лошади от медведя не шарахаются, да и сам зверь терпеливый на диво. Это потому что хозяин — тай…

Ров вокруг замка давно засыпали и ворот не было, да и зачем ворота, когда стен практически не было тоже. Однако на башне, что над бывшими воротами, появился человек, махнул им и скрылся. Развалины не пустые стояли, в них жили, причем не бродяги. Жили несколько семей, еще из бывших слуг прежнего владельца, хотя что держало их на этом месте — вот вопрос. В циркачам они относились неплохо, пускали под крышу, к теплой печи, угощали чем могли и радовались бесплатному представлению.

Кибитки вкатились во двор замка, их встречали. Все жители, должно быть, собрались. Впереди — рослая, полная тетка Мередита, рядом, немного позади — её муж и сыновья, имен которых Эдин не помнил, и еще были другие, вовсе незнакомые.

Вдруг им навстречу выбежала девочка, с длинной косой, в поношенном холщовом платьице. Она была младше Эдина. И она была какая-то… Эдин до сих пор таких не видел!

Девочка остановилась внезапно, будто налетев на невидимую преграду, и попятилась — заметила медведя.

— Леди Аллиель! Идите в дом, нечего вам тут! — нахмурилась Меридита.