Читать книгу "Материнский инстинкт - Лина Манило"

"Ох, и холодина", — думала я, выходя самой последней из здания школы.

Сегодня я неприлично долго задержалась на работе, разбираясь в новых директивах, которыми перед самым окончанием первого полугодия решило «обрадовать» нас вышестоящее начальство. Плюс ко всему, особенно нерадивые ученики полным ходом сдавали «хвосты», стараясь изо всех сил блеснуть знанием географии и очень плохую оценку превратить хотя бы в удовлетворительную.

Работу свою я очень любила, хотя география был и не самым котируемым среди учеников предметом — время мечтателей и романтиков ушло, но посмотреть мир в его разнообразии хотели все, поэтому название столиц и расположение на карте стран, в которых детям хотелось побывать, разучивали старательно. К тому же я искренне к ним относилась, любила и по возможности была снисходительна. О чем можно было еще мечтать? Иногда, конечно, в особенно запущенных случаях «двойки» все-таки выставляла, хоть и жутко не любила до этого доводить, но что поделать, если некоторые даже Каир пытались найти на карте Австралии? Но пересдать давала возможность всем, хоть и жертвовала при этом своим личным временем.

Правда, к сожалению, дома меня давно уже никто не ждал — родители и старший брат погибли в автокатастрофе семь лет назад. Мне тогда только исполнилось восемнадцать, вся жизнь была впереди — она вырисовывалась перед моим мысленным взором в самых радужных красках, но трагедия, унесшая жизни моих близких, беспощадно разрушила все мои планы.

Жить мне тогда совсем не хотелось — зачем была мне эта жизнь, если я в один момент лишилась всяческой поддержки? Казалось, что вместе с ними в той машине погибла и я. Но время лечит любые раны, и вот спустя семь долгих, пустых лет я снова могу улыбаться, смеяться и дышать полной грудью. Меня спасли мои ученики, которые помогали мне чувствовать себя живой — за это я могла простить своей работе, иногда выматывающей до дрожи в коленях, абсолютно всё. Ведь только оказавшись в стенах школы, я могла жить. Или хотя бы не выть от тоски.

Возвращаясь тем холодным вечером, чтобы сократить путь я решила проскочить через железнодорожный переезд, хоть обычно старалась идти по более цивилизованным дорожкам. Было темно и слякотно — накануне несколько дней шел ливень, и земля стала похожей на глину. На носу были новогодние праздники, а погода была, словно ноябрь никак не хотел уходить на покой. Сырость пробиралась под одежду, пронимала до костей, а ледяной ветер буквально сбивал с ног. Старалась идти как можно быстрее, но шпильки вязли в грязи, и передвигаться с каждым шагом становилось все сложнее. Как не старалась сохранить равновесие, все-таки поскользнулась и, упав плашмя в лужу, вымазалась полностью. Попытавшись подняться, только еще больше испачкалась. Громко выругавшись (хорошо, что на улице я была совершенно одна — репутация учителя не давала мне права ругаться в голос), стала снова медленно подниматься, и через некоторое время мне это все-таки удалось. Кое-как отряхнувшись, я медленно пошла дальше. «Хоть бы никого из учеников или их родителей не встретить», — лихорадочно метались мысли в голове.

Пройдя несколько десятков метров, услышала, а точнее почувствовала, что на дороге я уже далеко не так одинока, как мне казалось ранее. Спинным мозгом ощутила, что это мужчина. Стало неловко за свой внешний вид, тем более что я не знала — видел ли мой нечаянный спутник столь позорное падение. От мысли, что он мог заметить мои кульбиты, становилось совсем неловко. Тут к неловкости добавилось новое чувство — скребущий, словно когтями, душу страх. Но стараясь двигаться быстрее, я только еще сильнее вязла в грязи.

Тем временем, чавкающие звуки шагов незнакомца за моей спиной приближались. В ночной тишине они были настолько отчетливо слышны, что казалось — еще секунда и дыхание преследователя, словно ветер, растреплет мои волосы.

Только я решилась остановиться и посмотреть, кто же там за мной так усиленно гонится, как ощутила весьма болезненный толчок в спину. Удержаться мне на ногах не удалось, и я, подавшись вперед, неловко взмахивая руками, снова упала в грязь и больно ударилась носом. От неожиданности я даже не смогла хоть как-то смягчить свое падение. Кровь хлынула из ушибленного (а может даже сломанного) носа потоком и, смешиваясь с грязью, попадала в рот. Я закричала не столько от боли и страха, сколько от возмущения. Меня ведь никто никогда в моей жизни не бил!

Мало того, что я упала и, по всей видимости, повредила каблук в любимых сапогах. Так еще какой-то недоумок сломал мне нос, а сейчас, не смотря на мой протест, тащил в отдаленные кусты.

Место страха заняла обида. Я проклинала себя за беспечность, с которой решилась на столь отчаянную авантюру — надо же было в такой непроглядной темноте пойти не по цивилизованному маршруту, которым пользуются все нормальные люди, а пойти через железнодорожный переезд, где даже с собаками редко кто гуляет. О чем я вообще думала? Как будто мне было к кому спешить домой — ни мужа, ни детей, только лишь абсолютно пустая трехкомнатная квартира, в которой я так и не нашла в себе силы после гибели близких хотя бы сменить обои. Я ведь образованная, умная, взрослая женщина двадцати пяти лет с кое-каким жизненным опытом, как я могла быть такой дурой?

Я уже понимала, чем это приключение для меня закончится. Скорее всего, он, в лучшем случае, изнасилует меня, а в худшем — задушит моими же колготками. И, видит Бог, я не понимала, какой исход будет более предпочтительным. В памяти, в тот момент, пока этот ущербный тащил меня за ноги к зарослям какого-то облезлого кустарника, всплывали страшные в своей жестокости картины изнасилованных, изувеченных девушек и женщин разных возрастов, которых работники нашей доблестной милиции периодически находили в совершенно неожиданных местах. Одну даже нашли в дымоходе заброшенного дачного домика, пустующего в зимнее время. Как она там оказалась, никто даже не выяснял. Наверное, следователи решили, что она — отважный трубочист, потому что, если мне не изменяет память, убийцу так никто и не нашел. И, что, скорее всего, даже и не искал.

Орать я не прекратила, надеясь тем самым привлечь хоть чье-то внимание к своей персоне. Мне так отчаянно хотелось, чтобы какой-то случайный путник, будто в голливудском фильме, набрел на нас в ночи и ударом мощного кулака сбил моего мучителя с намеченной цели. Да, ладно, я согласна была на любого, даже не очень героического спасителя. Пусть это будет смертельно пьяный бомж, главное спугнуть этого недочеловека, не дать ему совершить со мной то, что он себе запланировал.