Читать книгу "Снежный король - Ирина Котова"

Я знала, что вот-вот расплачусь, и ничего не могла с собой поделать. Рыдать при всех не хотелось, но остановить поток слез, рвущихся наружу с яростью штормовой волны, было не в моей власти. Окружающий мир расплылся, спрятался за пеленой первых слезинок, и я поспешила вытереть глаза тыльной стороной ладони, стараясь не прерывать при этом своего занятия. Крепко сжала зубы и постаралась полностью сосредоточиться на работе, перебороть себя, не поддаваться. Не тут-то было. Слезы все подступали и подступали к глазам, словно нескончаемые ряды врагов, штурмующих крепость. Увы, защита оной уже дала брешь. Я сдалась до постыдного скоро и, перестав сопротивляться, тяжело оперлась обеими руками о край стола.

Я больше ничего не могла видеть; комната и окружавшие меня люди надежно спрятались в застилавшем глаза тумане. Но слышать я могла и слышала… смех. Они бездушно смеялись над моими слезами и даже не старались этого скрыть. Ни тени сочувствия, ни малейшего признака — ни в одном из них. Все прекрасно знали, что со мной происходит, но, как видно, не побывав в чужой шкуре, невозможно по-настоящему понять чувства ближнего. Что ж, я давно знала, какие люди меня окружают. Ничего нового я для себя сегодня не открыла. Слезы уже бежали по щекам, но легче все не становилось. Наконец не выдержав, я бросилась прочь из комнаты, сопровождаемая новым взрывом хохота, на ходу вытирая лицо руками. Выбежав в полутемный коридор, я остановилась и прижалась к прохладной стене, глубоко и размеренно дыша. Отделенная от остальных толстой стеной, я полушепотом, словно мантру, повторяла простую истину, открывшуюся мне уже давно, но оттого, увы, не переставшую быть актуальной. Я ненавижу резать лук!

…В тот день в королевском дворце царила суматоха, небывалая даже для этого, что и говорить, весьма неспокойного места. Тщательно чистились огромные пушистые ковры, драились до зеркального блеска узорчатые каменные полы, многолетняя пыль стиралась с тяжелых фамильных портретов. В одном из залов, обыкновенно предназначенных для танцев (в обеденном попросту не хватило бы места), расставлялись многочисленные длинные столы, которые затем накрывались с учетом самых тонких и заковыристых правил этикета. Соседний зал, (там должен был состояться собственно бал) украшали и приводили в порядок особенно тщательно. Расположившиеся на балконе музыканты то настраивали инструменты, то репетировали отдельные мелодии, распространяя по этажу звуки арфы, флейты, скрипки, фортепиано и прочих средств как услаждать слух, так и делать жизнь его обладателей невыносимой. По коридорам в противоположных направлениях, то и дело натыкаясь друг на друга и ругаясь на чем свет стоит, бегали слуги, несущие в тот или иной зал предметы мебели, роскошные канделябры, фарфоровую посуду, картины или просто дрова. Лакеи, статус которых не позволял им носиться как угорелым, старались ходить более степенно, но не намного менее быстро, и оттого выглядели они порой, признаться, весьма забавно. Ну, а уж мажордом — тот и вовсе сбился с ног, что было совсем неудивительно. Как-никак сегодня должен был состояться торжественный прием в честь двадцать первого дня рождения (а, стало быть, и совершеннолетия) его высочества наследного принца, и такое торжество следовало провести без сучка без задоринки.

Было с сегодняшним празднеством связано и еще одно немаловажное и несколько скользкое обстоятельство. По им одним ведомой причине король и королева решили, что, достигнув столь важного возраста, принцу настало самое время остепениться, а потому необходимо срочно подобрать ему невесту. Ни для кого во дворце (в особенности для слуг, зачастую знающих много больше вельмож) было не секрет, что его высочество не разделяет точку зрения своих венценосных родителей на этот счет. Однако если в каких-то других делах с принцем, возможно, и считались, то в данном случае их величества определенно решили идти напролом, полностью проигнорировав мнение главного действующего лица в предстоящем торжестве. И потому сегодня во дворец должны были прибыть многочисленные незамужние баронессы, княжны, графини, а также первые красавицы королевства, завоевавшие своими очаровательными личиками те привилегии, которыми другие обладали по праву рождения.

Само собой разумеется, охватившая дворец суматоха не обошла стороной и кухню, в особенности сейчас, когда первые гости уже собирались в зале, временно принявшем на себя роль обеденного. Конечно, некоторые яства уже какое-то время ожидали своего часа, однако большая часть блюд, в том числе горячее, сладкое и некоторые салаты, должна была быть приготовлена непосредственно перед подачей на стол. При этом если хоть с одним кушаньем произойдет задержка, и гусь с яблоками или фаршированный рябчик не попадет на королевский стол в точно назначенное для этого время, немедленно полетят чьи-то головы, а потому старались мы на совесть. Дворцовая кухня состояла из нескольких примыкающих друг к другу комнат, и мне нередко удавалось спокойно работать в одной из них в гордом одиночестве, однако сегодня ни о чем подобном не могло быть и речи. Столы были завалены и заставлены всевозможными продуктами, готовыми и полуготовыми блюдами; комнаты заполнили бегающие туда-сюда люди, звон посуды и самое невообразимое сочетание разнообразных запахов.

— Пончик, принеси еще одно серебряное блюдо. Да смотри вытри его как следует!

— Куда ты несешь капусту?! С каких пор в этот салат добавляется капуста? Сейчас заставлю тебя самого сожрать весь кочан!

— У тебя не осталось нескольких луковиц? Хорошо, я принесу из кладовки.

— Куда вы задевали перец, изверги? Вы что, задумали совсем меня сегодня извести?

— Проверьте кто-нибудь, соус, наверное, уже закипел!

Возвратившись в шум и гам кухни, я прошла к столу и снова взялась за нож.

— Смотри, Золушка, больше не плачь! А то как бы у тебя салат пересоленным не вышел!

— Помолчала бы, а то я сейчас припомню, как кое-кто вчера порезался, — беззлобно отозвалась я. — Интересно, сколько людей стали вампирами, покушав то блюдо.

Золушкой меня прозвали за то, что во время работы на кухне то руки, то лицо, то старое поношенное платье рано или поздно оказывались перепачканы в золе. Сказать по правде, абсолютно то же самое происходило и с остальными, но к тому моменту, как я начала работать во дворце, у всех них уже были свои прозвища. К примеру, Пончик, шестнадцатилетний поваренок, уже высоченный и при этом мягко говоря довольно-таки полный, получил свое прозвище за комплекцию и любовь к одноименным продуктам. Главную повариху называли Дама, не из-за происхождения, самого что ни на есть непримечательного, а за ее необыкновенное самообладание, умение держать себя и при любых обстоятельствах сохранять спокойствие. Можно сказать, даже за своего рода манеры. Стрела — еще одна повариха лет тридцати пяти, начавшая работать во дворце на год раньше меня; ее называли так за быстроту и точность движений. Или, к примеру, Портняжка, двадцатилетний парень, в отличие от остальных не приставленный непосредственно к кухне, а выполнявший во дворце самые разные поручения, в том числе помогавший и у нас, когда в этом возникала необходимость, вот как сегодня. Как-то раз он проявил неожиданную для всех ловкость в обращении с иглой, когда понадобилось срочно зашить порвавшуюся внизу портьеру и поблизости не оказалось ни одной свободной женщины. Как правило, выполняемые им работы носили значительно более мужской характер, но прозвище закрепилось, и теперь иначе, как Портняжкой, его не называли. Так что Золушка, так Золушка. Я не обижалась.