Читать книгу "При свете луны - Дин Кунц"

Незадолго перед тем, как его «отключили» ударом по голове и привязали к стулу, прежде чем ввели ему в вену, против его воли, неизвестную субстанцию, прежде чем он открыл для себя, что мир полон загадочности, существование которой он и представить себе не мог, Дилан О’Коннер вышел из номера мотеля и направился к расположенному по другую сторону дороги ярко освещенному ресторану быстрого обслуживания, чтобы купить чизбургеры, картофель фри, пирожки с яблочной начинкой и ванильный молочный коктейль.

Ушедший день лежал, закатанный в асфальт. Невидимый, он все равно давал о себе знать, его призрак разгуливал по аризонской ночи: горячая душа поднималась с каждого квадратного дюйма, которые пересекал Дилан.

Здесь, на окраине города, обслуживающего путешественников с проходящей мимо национальной автострады, множество огромных, многоцветных вывесок зазывали клиентов. Но, несмотря на источаемый ими свет, звезды все равно сверкали от горизонта к горизонту, в чистом и сухом воздухе. А по звездному океану, держа курс на запад, величественно плыла круглая, словно корабельный штурвал, луна.

Бескрайние просторы над головой казались чистенькими и полными надежд, а вот земля под ногами выглядела пыльной и утомленной. И ночь, вместо одного ветра, подметали множество ветерков, каждый с уникальным запахом и шепчущий что-то свое. «Благоухающий» пылью пустыни, пыльцой кактусов, выхлопами дизельных двигателей, горячим асфальтом, воздух сгущался по мере приближения Дилана к ресторану, пропитываясь запахами долго использующегося масла для жарки, жира гамбургеров, дымящегося на гриле, жареного лука, по плотности приближаясь к черному туману.

Если бы он более-менее знал этот город, если бы не устал после долгого, проведенного в дороге дня, если б его младший брат, Шеперд, не увлекся паззлом, Дилан наверняка поискал бы ресторан с более здоровой пищей. Но Шеп в настоящий момент не мог общаться с людьми, а пребывая в таком состоянии, ел только пищу с высоким содержанием жира.

Внутри ресторан освещался еще ярче, чем снаружи. В большинстве своем поверхности сияли белизной, и, несмотря на пропитанный жиром воздух, все помещение чистотой могло соперничать с операционной.

Современная культура подходила Дилану О’Коннеру, как трехпалая перчатка, здешний ресторан относился к тем заведениям, где перчатка эта начинала жать. Он полагал, что гамбургерная забегаловка должна выглядеть как забегаловка, а не навевать мысли о хирургии или походить на детскую, с картинками клоунов и забавных животных по стенам, не должна имитировать бамбуковый павильон на тропическом острове или представлять собой сверкающую пластиком копию придорожного ресторана 1950-х годов, каких никогда не было. Если уж ты хочешь есть зажаренную котлету из говядины, сочащуюся жиром, если хочешь грызть ломтики картофеля, которые после пребывания в кипящем масле хрустят, как древний папирус, если хочешь запивать все это ледяным пивом или молочным коктейлем, в котором калорий никак не меньше, чем в поджаренной целиком свинье, то потреблять такую пищу надобно в неухоженном месте, однозначно указывающем на то, что это запретное удовольствие, а возможно, и грех. Свет должен быть приглушенным и теплым. Поверхности – темными, предпочтение Дилан отдавал красному дереву, потускневшей бронзе, обивке цвета красного вина. И музыка должна успокаивать желание нажраться от пуза, а не разжигать аппетит, исполняемая музыкантами, которые сидят на «прозаке» и при этом извлекают из своих инструментов звуки такие же плотские, как еда. Нет, тут подошел бы ранний рок-н-ролл или свинг в исполнении больших оркестров, а может, хорошая музыка стиля кантри, что-нибудь об искушении, угрызениях совести и любимых собаках.

Тем не менее он пересек выложенный керамической плиткой пол, направляясь к прилавку из нержавеющей стали, за которым его поджидала полная женщина с седыми волосами, чистенькая, в полосатой розово-белой униформе, вылитая миссис Санта-Клаус. Он бы нисколько не удивился, увидев выглядывающего из ее нагрудного кармана эльфа.

В стародавние времена за прилавками ресторанов быстрого обслуживания стояли исключительно подростки. Однако в последние годы все более значительное количество юношей и девушек полагали такую работу зазорной для себя, и на их место пришли пенсионеры, ищущие возможность обеспечить себе прибавку к социальному пособию по старости.

Миссис Санта-Клаус приняла заказ Дилана, назвала его «дорогой», сложила все, что он хотел приобрести, в два белых бумажных пакета, перегнулась через прилавок, чтобы прикрепить к его рубашке круглый значок-пуговицу очередной рекламной кампании. Значок украшал слоган «FRIES – NOT FLIES»[1]и улыбающаяся зеленая мордашка мультяшной жабы, отказ которой от традиционного рациона своих братьев и сестер в пользу таких деликатесов, как чизбургеры с беконом, весом в полфунта, и являлся основой текущей рекламной кампании сети ресторанов быстрого обслуживания.

Вновь Дилан почувствовал на своей руке трехпалую перчатку: никак он не мог понять, зачем ему мнение мультяшной жабы, или спортивной знаменитости, или даже лауреата Нобелевской премии, когда вставал вопрос, а что ему съесть на обед. Более того, он не понимал, почему рекламный слоган, сообщающий о том, что приготовленный в ресторане картофель фри вкуснее мух, должен повлиять на его выбор. Он и по запаху знал, что обжаренные в масле ломтики картофеля лучше даже целого пакета насекомых.

Но претензии к жабе он оставил при себе еще и потому, что в последнее время начал замечать: многие пустяки вызывают у него раздражение. И понимал: если не станет более терпимым, то к тридцати пяти годам определенно превратится в грубияна, которых и так хватало вокруг. Он улыбнулся миссис Санта-Клаус и поблагодарил ее, чтобы не портить себе следующее Рождество.

Выйдя из ресторана под большущую луну, пересекая три полосы шоссе на пути к мотелю, с двумя пакетами, наполненными несколькими видами ароматного холестерина, Дилан напомнил себе, что среди прочего должен быть благодарен если не богу, то природе, за хорошее здоровье, крепкие зубы, густые волосы, молодость. Ему исполнилось только двадцать девять. Он был талантливым художником, и работа его приносила людям радость, а ему доставляла наслаждение. И хотя богатство ему не грозило, он достаточно часто продавал свои картины, чтобы оплачивать текущие расходы и каждый месяц пополнять на небольшую сумму свой банковский счет. Лицо его не обезображивали шрамы, он не страдал грибковым заболеванием, ему не досаждал злобный брат-близнец, у него не бывало приступов амнезии, после которых он приходил бы в себя с окровавленными руками.